Сказка сонинке

Жили некогда в одной стране царь и его верный раб. У каждого из них была семья, но не было слышно во дворце ребячьих голосов — ни у царя, ни у раба детей не было. Звали они лучших колдунов и знахарей, да все впустую: годы шли, а все оставалось по-прежнему.

И вдруг в один прекрасный день разнеслась по стране весть, что у царя появился наследник. В тот же день и у раба сын родился. Через неделю, как и положено, состоялся обряд наречения: царский сын получил имя Маду Благородный, а сына раба назвали Маду Раб.

Шли годы, мальчики росли, и были они похожи как две капли воды — никто не мог отличить, где Маду Благородный, а где Маду Раб. Это не на шутку беспокоило царя. И вот одна старая женщина посоветовала ему изготовить два браслета — один из золота, другой из серебра — и золотой браслет дать Маду Благородному, а серебряный — Маду Рабу. Так царь и сделал.

Мальчики росли вместе. Шли годы, и вот пришла пора им жениться.
Самую красивую невесту в своей стране выбрал царь для Маду Благородного. Но не захотел царевич брать жену из отцовских подданных, и Маду Раб поддержал его:

—   Не станем мы искать невесту для Маду Благородного в родном краю. Решили мы отправиться в чужие земли и посватать золотоглазую Айзе.

Бывают минуты, когда отец уступает в споре с сыном, даже если он и царь. Отпустил царь сына, а вместе с ним Маду Раба странствовать по белу свету, а в дорогу приказал положить им вдоволь копченой рыбы да имбиря.

Юноши ехали дни и ночи. Миновали они владения туарегов и сонинке, фульбе и бамана. Где они ни проезжали, их спрашивали одно и то же: «Куда вы путь держите, юноши, без оружия? Да и -на воинов вы вовсе не похожи!» — «Путь наш далек,— отвечали они.— Едем мы сватать золотоглазую Айзе!» А в ответ слышались одни и те же слова: «Не тратьте, юноши, сил понапрасну. То, что вы затеяли, не под силу было и самым отважным».

Но молодых людей мало трогали подобные предостережения. И они продолжали свой путь. Ехали они две недели, месяц, вот уже и целых три месяца и наконец очутились у стен богатого дворца.

Старая колдунья провела их к царю. Поинтересовался царь, зачем они пожаловали, и, разузнав все, только покачал головой:

—   Воротитесь-ка, юноши, назад, пока не поздно. Тот, кто добивается руки моей Айзе, должен пройти испытание: целую неделю предстоит ему пробыть в верхней комнате дворца, и все это время не получит он ни воды, ни пищи. Выдержит смельчак испытание — возьмет Айзе в жены, не выдержит — расстанется со своей головой. А уж неподкупная моя колдунья проследит, чтобы все было как следует.
Маду Благородный долго не стал раздумывать, и тут же его заперли наверху. А старая колдунья и говорит:

—   Маду Благородный, хорошенько запомни: попытаешься схитрить — твой отец умрет, отступишься — умрет твоя мать, ну а просто так сидеть будешь — сам умрешь от голода. Выбирай, упрямец, что тебе больше по душе.

Проходит ночь, две ночи, три ночи, проходит пятая ночь. Маду Благородный не ест, не пьет. Все вокруг только и говорят, что о близкой свадьбе Айзе и Маду Благородного. И никто не знает, что каждую ночь, под утро, Маду Раб, обернувшись кошкой, прокрадывался к своему товарищу и приносил ему еду и питье. Ни о чем не подозревала и колдунья.

На седьмую ночь, в привычный час, Маду Раб принес своему товарищу ужин. Сытно закусив, Маду Благородный и не заметил, как уронил на пол рыбью косточку.

А колдунья сразу почуяла в его комнате запах рыбы.

Она внимательно осмотрела все и заметила рыбью кость. Схватила ее старуха, завернула в платок и спрятала понадежней в царских покоях.

А Маду Благородный, ничего не подозревая, спокойно спал до утра.

Стал раздумывать Маду Раб, как выручить товарища из беды. Обернулся кошкой и, заметив пробегавшую мимо мышку, схватил ее за хвост:

—   Хоть между котами и мышами давняя вражда, я, пожалуй, пощажу тебя, но при одном условии: сейчас же проберись в царские покои и принеси мне рыбью косточку, что завернута в платок.

Мышка, довольная, что так легко отделалась, тут же обшарила все царские покои и принесла платок. Маду Раб достал оттуда рыбью кость, а на ее место положил золотой браслет Маду Благородного. Мышка быстренько оттащила платок назад и побежала восвояси.

Наутро царь приказал бить в барабан: срок испытания истек. Толпа, собравшаяся на площади, в один голос кричала:

—   Слава Маду Благородному! Нет равных Маду Благородному!

Вдруг показалась старая колдунья. Подойдя к царю, она громко сказала:

—  Не видать Маду Благородному руки Айзе! Вчера он нарушил царский запрет.

Прикажи, царь, казнить его!

—   Откуда тебе это известно? — удивился царь.

—   Вели принести сосуд, спрятанный в твоих покоях, и убедишься сам.

—   Пусть сосуд принесет рука, которая его туда поставила,— молвил царь в ответ.
Старуха поковыляла за сосудом, притащила его и торжествующе выкрикнула:

—   Сними скорее, царь, крышку, и ты увидишь платок, в который завернута найденная у Маду рыбья косточка.

А царь в ответ:

—   Пусть косточку достанет рука, которая ее туда спрятала. Старуха поспешно вытащила платок, но вместо рыбьей косточки из него со звоном выкатился золотой браслет.

В толпе послышались крики:

—   Этот браслет Маду подарил невесте в знак своей любви! Старуха растеряла всю свою силу!

Злую старуху тут же на площади и казнили.

Царь отдал золотоглазую Айзе в жены Маду Благородному, а в придачу хотел дать ему сотую долю своих несметных богатств. Но оба Маду в один голос сказали:

—   Наше богатство — это Айзе. Не нужно нам больше ничего. Вместо сокровищ попросили они у царя меткий лук да острую саблю и двинулись в обратный путь.
Бамана, фульбе и бозо — все, кто встречался им на пути, пытались похитить у них золотоглазую Айзе, но храбрость и сила Маду Благородного и Маду Раба охлаждала самые горячие головы.

Последними, кого они встретили, были воинственные туареги. Долго бились с ними юноши, но силы были неравны. И вот упал без чувств Маду Раб, повалился на землю Маду Благородный, а туареги схватили Айзе и умчались прочь.

Вернулись Маду домой опечаленные. В родном селении их встретил царь:

—   Разве не предлагал я сыну жениться на самой красивой девушке  в  нашем  царстве?   Надеюсь,  теперь жизнь  вас   чему-нибудь научила.

—   Выслушай нас, царь,— сказал в ответ Маду Раб.— Золотоглазую Айзе похитили у нас туареги, но им далеко не уйти. Я отправляюсь  в  погоню  и  не  вернусь,   пока  не   настигну  их.

С этими словами оседлал Маду коня и поехал на поиски Айзе.

Подъехав к стоянке туарегов, Маду увидел, что она безлюдна, туареги, по обыкновению, с кем-то воевали, а золотоглазую пленницу охраняли лишь злые псы. Маду бросил голодным псам кость, и они тут же забыли, что должны стеречь пленницу. Маду Раб   посадил   девушку   за   спину   и   спокойно   поскакал   домой.

Много времени не прошло, устроил царь пышную свадьбу Маду Благородного и золотоглазой Айзе, и стали они жить-поживать.

Прошел год. Однажды Маду Раб увидал самую красивую рабыню царя и тут же полюбил ее. А надо сказать, что царь берег своих рабынь пуще глаза. И вот увидел как-то царь Маду Раба рядом с красавицей, да не узнал его. В слепой ярости царь не успел разглядеть дерзкого незнакомца. Схватил он юношу за руку, да тот оказался проворнее — вырвался и убежал. Лишь серебряный браслет Маду Раба остался в руках у царя.

Пришел Маду Раб к Маду Благородному, рассказал ему о том, как прогневал грозного царя, а верный товарищ и говорит:

—   Не печалься, это не беда. Я все устрою. Береги без меня Айзе, а я скоро вернусь.
Отправился Маду Благородный в саванну и долго бродил там, пока не набрел на львицу с двумя львятами. Их-то он и искал. Маду вырвал львят у кормящей львицы и принес их домой*. Еле живым ушел от разъяренной львицы!

Рано утром по приказу царя барабан созвал на площадь всех жителей деревни. Стали царские слуги примерять найденный браслет всем подряд, но он так никому и не подошел. Наконец одна старуха вышла из толпы и сказала:

—   Царь, ты собрал весь свой народ. Почему же здесь нет ни Маду Благородного, ни Маду Раба?

Царь немедленно послал за ними. И вот они тоже вышли на площадь, оба в праздничных нарядах, Маду Благородный — с двумя живыми львятами в руках. Подошел Маду Благородный к отцу и говорит:

—  А я-то думал, отец, что ты сам обо всем догадаешься. Вчера мы с Маду поспорили, у кого из нас больше отваги и хитрости. Один из нас должен был незаметно пробраться в царские покои и в знак того, что ему удалось провести стражу, оставить там свой браслет, а другой — вырвать двух львят из лап кормящей львицы. Оба мы выдержали испытание. Так рассуди же нас, отец, перед всеми людьми, кто из нас отважнее?

А как вы думаете? Кто из двух юношей вернее в дружбе?

Вьетнамская сказка

Жила в давние времена старуха с двумя дочерьми: родной и приемной. Приемную звали Мугазо, родную — Мухалок. Обе родились в год лошади*, в один и тот же день, и были похожи друг на друга как две капли воды. Никто не знал, которая старшая, которая младшая. И матери это доставляло немало хлопот.

Вот однажды она и говорит родной дочери:

— Прошу тебя, называй Мугазо старшей сестрой*. Мухалок это не понравилось, и она ответила:

— И лицом и статью она точь-в-точь, как я. Отчего же это мне звать ее старшей?

Ни за что не буду, делай со мной что хочешь!

Старуха не знала, как быть. Она долго думала, наконец придумала и говорит:
Мугазо,— приемная. Поэтому Мугазо оставалось только печалиться.

Вернуться домой с пустыми руками она не посмела, знала, что ее отругают, а то и поколотят. Чуть не плача, девушка снова залезла в воду. Долго стояла. Однако на этот раз улов был совсем невелик: три маленьких сома и совсем крошечный песка-рик. Тем временем Мухалок отдала матери вершу с рыбой и похвалилась богатым уловом. Мугазо же принесла трех сомов. Мать отругала ее, велела отныне называть Мухалок старшей сестрой, да еще в наказание отправила пасти коз.
Между тем пескарика Мугазо матери не отдала, она пожалела его, сохранила, а после выпустила в колодец. С той поры каждый день девушка, как только выгонит коз, садилась с чашкой риса возле колодца и бросала туда несколько зерен, тихонько приговаривая:

— Пескарик, пескарик! Выгляни, сударик. Я дам тебе рису. Пескарик рос и очень привязался к доброй девушке. Но злая Мухалок приметила, что младшая сестра ведет себя как-то странно: выгонит коз пастись, а после берет свою чашку и садится есть у колодца. И Мухалок выследила Мугазо. Когда же она узнала, что сестра кормит пескарика, задумала недоброе. И вот на следующий день, когда Мугазо побежала выгонять коз, забредших в чужой огород, Мухалок взяла чашку с рисом, подошла к колодцу и позвала точь-в-точь как Мугазо:

— Пескарик, пескарик! Выгляни, сударик! Я дам тебе рису. Пескарик думал, что его зовет Мугазо, и выплыл. Тогда

Мухалок ударила его ножом, разрубила на три части, спряталась в амбаре и съела. А матери ничего не сказала.

Тем временем вернулась Мугазо, взяла чашку риса и побежала к колодцу: ее пескарик, должно быть, проголодался, и все из-за непутевой козы. Стала она звать пескарика. Звала, звала, но он не показывался. Тогда Мугазо смекнула, что с ее любимцем случилась беда, и заплакала.

С того дня она ходила печальная, не пила, не ела, даже спать не могла.

Вспоминала своего пескарика и лила слезы.

Но вот однажды сон ненадолго сморил ее, и во сне ей явился пескарик.

— Сестричка,— сказал он,— не печалься, не плачь. Если любишь меня, вырой мои косточки, которые лежат в бамбуковой палке, положи в скорлупу кокосового ореха и похорони у перекрестка дорог. Каждый день, когда гонишь на пастбище коз, ты будешь проходить мимо. Злая Мухалок обманом сгубила меня и съела, а косточки мои бросила в бамбуковую палку и зарыла возле большого глиняного кувшина с водой.

Мугазо проснулась, и в душу ей закралась тревога. Она тотчас же побежала к тому месту, где стоял большой глиняный кувшин с водой, и стала копать. И в самом деле, вскоре показалась бамбуковая палка, а в ней — рыбьи косточки. Девушка вытащила косточки из бамбуковой палки, положила в скорлупу кокосового ореха и зарыла у перекрестка дорог. Каждый день, гоня коз на пастбище, Мугазо проходила мимо и всякий раз останавливалась. Она ухаживала за могилой пескарика, как ухаживают за могилой родного человека.

Но вот однажды, приблизившись к холмику, девушка в изумлении остановилась: там стояла золотая туфелька редкой красоты. Мугазо подобрала туфельку и спрятала подальше, чтобы никто не увидел. Пролетел над могилой ворон, заметил на земле что-то блестящее, опустился и увидел золотую туфельку, точь-в-точь такую, какую подобрала Мугазо. Ворон взял туфельку в клюв, полетел к царскому дворцу и бросил ее прямо к ногам царя.

В тот день кости пескарика исчезли.

Между тем царь, отдыхавший у себя во дворце, с удивлением увидел, что откуда-то упала золотая туфелька редкой красоты. Такая туфелька, подумал царь, может принадлежать только удивительно прекрасной и искусной девушке. И царь издал указ, в котором повелевал всем девушкам страны явиться во дворец примерить туфельку: та, которой туфелька придется впору, станет царицей. Вскоре во дворец потянулись девушки со всех концов страны. Каждая мечтала, чтобы туфелька пришлась ей впору, ведь тогда ее сделают царицей. Но одним туфелька оказывалась велика, другим — мала. Весть о том, что всех девушек страны призывают во дворец, достигла и ушей приемной матери Мугазо. Не мешкая, она стала собирать Мухалок в путь. Мугазо попросила и ее отпустить во дворец, но мать велела ей остаться дома. Ни жалобы, ни мольбы не помогли. Что оставалось бедной Мугазо? Лить слезы. И она заплакала. Тут мать взяла огромную корзину, насыпала туда арахис, рис и кунжут, позвала Мугазо и говорит:

— Как-то ненароком я высыпала в одну корзину арахис, рис и семена кунжута. Разделишь их — я отпущу тебя к царю.
Старуха думала, что с таким делом Мугазо не справится. Мугазо это понимала, но за работу все же принялась. К счастью, богиня Бхагавани пожалела Мугазо, послала ей в помощь крылатых муравьев: вмиг они выбрали все семена кунжута. Затем она послала ястребов: они управились с арахисом. Так дело, которого никто не мог бы сделать, было сделано. Мугазо, радостная, побежала к матери и говорит:

— Взгляните, матушка, арахис, рис и семена кунжута — все лежит отдельно.
Мать подивилась такому чуду, но во дворец Мугазо не пустила, спутала намотанные на огромный клубок шелковые нити и говорит:

— Иди, если желаешь. Но прежде распутай этот клубок и перемотай его.

Мугазо пригорюнилась, но за работу принялась, хотя из глаз ее лились слезы. Бхагавани и на этот раз пожалела добрую девушку, послала ей в помощь большого крылатого муравья. Муравей стал ползать по клубку и показывать оборванные концы нитей. Так, благодаря муравью, Мугазо быстро справилась с делом, пошла к матери, положила перед ней перемотанный клубок и говорит:

— Матушка, распутала я нитки, весь клубок перемотала. Пришлось старухе скрепя сердце отпустить приемную дочь

во дворец.

Словно птица из клетки, вырвалась девушка на волю, бросилась к сторожевой вышке недалеко от поля, где спрятала заветную туфельку, завернула ее в полу платья и отправилась в столицу. Пришла во дворец, надела туфельку, ту, что ворон принес царю, и все только диву дались, как туфелька пришлась ей впору. Царь тотчас же приказал начать приготовления к свадьбе и сделал Мугазо царицей. Тут Мугазо вынула спрятанную золотую туфельку и протянула царю. Царь глазам своим не поверил. Туфелька оказалась парой той, что была у него.

— Кто сшил тебе такие чудесные туфельки? — спросил царь. Мугазо рассказала все по порядку: как они с Мухалок ловили

рыбу, как ей попался в вершу пескарик, как она заботилась о нем, как пескарик погиб, как Мугазо похоронила его у перекрестка дорог, как, наконец, на его могиле появилась вдруг золотая туфелька. Царь выслушал девушку и говорит:

— Поистине, это Бхагавани привела тебя ко мне во дворец. Между тем злость и зависть извели старуху, когда она узнала,

что Мугазо стала царицей, что именно ей туфелька пришлась впору; что не родной дочери, а приемной привалило счастье. И вот на другой день старуха отправилась во дворец, пришла и обратилась к царю с такими словами:

— О мудрый царь! Ты взял в жены дочь мою Мугазо. Припадаю к твоим стопам: сделай милость, отпусти ее на несколько дней в родной дом погостить. Она скоро вернется и снова будет тебе верно служить.

Царь согласился, но велел старухе по прошествии нескольких дней без промедления доставить Мугазо прямо в царский дворец. Всю дорогу старуха молчала. Дома не звала Мугазо ни есть, ни пить; спать уложила прямо на голой земле, не дала ни циновки, ни одеяла. Утром, едва рассвело, старуха послала Мугазо собирать кокосовые орехи, которые росли у самого пруда; Мугазо не посмела ослушаться. Родной дочери старуха велела взять топор и идти следом за приемной.

— Ты выжди, когда она заберется повыше, и подруби ствол,— шептала старуха.

Ничего не подозревая, Мугазо залезла на пальму. Но только взобралась она на верхушку, как Мухалок принялась рубить ствол. Мугазо успела перескочить на вторую пальму как раз в тот момент, когда первая рухнула наземь. Тогда Мухалок стала рубить вторую пальму. Мугазо успела перескочить на третью; когда же Мухалок стала рубить третью, Мугазо некуда было податься, пальма рухнула, Мугазо упала в пруд и утонула.

После смерти Мугазо превратилась в золотую черепаху и так и осталась жить в пруду.

Между тем Мухалок побежала домой и рассказала матери о случившемся. Обе радовались удаче. Теперь-то уж наверняка царицей станет Мухалок. Ведь она точь-в-точь похожа на Мугазо. Старуха с дочерью отправились во дворец и предстали перед царем.

— О мудрый царь,— низко кланяясь, сказала старуха.— В тот день, когда ты отпустил Мугазо домой, она на полпути сбежала. Где только я ни искала ее, так и не смогла найти. Страшась твоего гнева, государь, я привела вторую дочь. Красотою она не уступит Мугазо. Пусть пока радует твое сердце. А как только найдется Мугазо, я в тот же час доставлю ее к тебе.

Тут старуха бросилась царю в ноги и зарыдала, словно ей и в самом деле было жаль Мугазо. Однако царю не по нраву пришлись старухины речи, и он сказал:

— Раз уж ты привела свою дочь, оставь ее здесь. Только Мугазо найдешь во что бы то ни стало! Слышишь?

Старуха обещала выполнить царский указ, низко поклонилась и покинула царский дворец. Но прошло полмесяца, а она так и не появилась. Загрустил царь и, чтобы хоть немного развеяться, решил отправиться на охоту. Страже и приближенным велено было приготовить луки и стрелы, пики и копья, спустить гончих. Царь долго ездил со свитой по лесам, по долам, по равнинам, пока наконец не очутился у того самого пруда, с тремя кокосовыми пальмами на берегу, в котором утонула Мугазо. И тут царя неожиданно охватила такая печаль, что он шагу не хотел ступить дальше, все думал о своей Мугазо. Царю не хотелось, чтобы кто-нибудь видел, как горько он плачет, но слезы неудержимым потоком катились у него по лицу.

— Не знаю отчего, но здесь, у пруда, мне стало особенно грустно,— молвил царь.— Быть может, за этим кроется какая-то тайна? Надо хорошенько осмотреть пруд!

Воины тот же час попрыгали в воду, стали нырять, все обыскали, но, кроме золотой черепахи, ничего не нашли. Тогда они взяли черепаху и торжественно поднесли царю. Стоило царю прикоснуться к черепахе, как она всхлипнула. У царя же в этот момент полились слезы из глаз. Все это показалось ему удивительным. Он приказал свите возвращаться во дворец, а сам захватил с собой золотую черепаху. Как только прибыли во дворец, царь приказал пустить золотую черепаху в бассейн из чистого золота и каждый день приходил поглядеть на нее.
Только царь появлялся, черепаха начинала жалобно стонать, словно сетуя на судьбу. И чем громче стонала черепаха, тем сильнее текли из царских глаз слезы, а душу охватывала нестерпимая тоска.

Мухалок заметила, что царь каждый день ходит к бассейну и как увидит золотую черепаху, так начинает плакать. Злость закипела в ней. Дождалась она, когда царь с приближенными уехал на охоту, изловила золотую черепаху, съела, а черепаший панцирь бросила подальше на задний двор за царскими покоями.

Едва вернувшись с охоты, царь сразу пошел к золотому бассейну, но в ужасе отпрянул: черепаха куда-то исчезла. Спросил у Мухалок, где черепаха, та ответила, что знать не знает, ведать не ведает. Разгневался царь, велел тотчас позвать наискус-нейшего в стране мудреца прорицателя, чтобы узнать, кто совершил злодейство. Тут Мухалок поняла, что дальше отпираться бесполезно, и во всем созналась.

Царь выслушал Мухалок, рассердился и говорит:

— Ты дурно поступила. Во дворце сколько хочешь кур, гусей, коз и свиней. Зачем же было есть несчастную черепаху? Отвечай!

Мухалок начала оправдываться, придумывала разные причины, однако и на сей раз злодейке все сошло с рук,— ведь даже казнив Мухалок, царь не смог бы оживить черепаху.

Между тем черепаший панцирь, который Мухалок забросила на задний двор, превратился в певчую птицу. Птица спустилась на крышу дворца и запела. И так печально она пела, что у всех, кто ее слышал, становилось на сердце тоскливо. Услышал царь ее пенье, загрустил и говорит:

— Если ты, моя любимая Мугазо, и в самом деле превратилась в птицу, на руку мне сядь!

С этими словами царь поднес руку к лицу. Птица тотчас же уселась на царскую ладонь. Царь немедля приказал соорудить для птицы золотую клетку, изукрашенную драгоценными каменьями. С той поры царь крепко привязался к птице, а она — к царю. Птица песню заведет — царь становится печальным. Мухалок опять это приметила и возревновала. Выждав, когда царь отлучился из дворца, она схватила птицу и съела. Царь вернулся, увидел, что птицы в клетке нет, и внутри у него все похолодело.

— Что это значит? — спросил он Мухалок.— Куда исчезла птица?

На сей раз Мухалок оказалась хитрее и говорит:

— Припадаю к вашим стопам, государь. Вот как это случилось. Готовила я обед на кухне, вдруг вижу: птица вырвалась из клетки, у самого окна летает, а на очаге котел кипит. Она и свалилась в котел. Мне же не оставалось ничего другого, как ощипать ее, сварить и вам на блюде поднести.

С этими словами Мухалок поднесла царю блюдо, только на блюде лежала совсем другая птица, не певчая. К птице царь не прикоснулся, Мухалок слова не сказал, лишь затаил на нее обиду…

Мухалок же, ощипав птицу, выбросила п< рья на задний двор. И вот спустя немного из перьев вырос красивый стройный бамбук. Как-то царь вышел на задний двор, увидел бамбук и воскликнул:

— Никто здесь не сажал бамбук! Откуда же он взялся, да еще такой красивый, стройный?

Мухалок услышала, что сказал царь, и подумала: «Всего лучше срубить этот бамбук и в печь отправить».

Дождавшись, когда царь уехал на охоту, Мухалок тут же вышла с топором в руках на задний двор, срубила весь бамбук и вместо хвороста сожгла его в печи. Корни выкопала и зарыла глубоко в землю на расстоянии двух дней пути от царского дворца.

Но корни снова проросли, на сей раз превратившись в прекрасное раскидистое дерево — душистую хурму, зеленевшую прямо у дороги. Под деревом, дававшим густую тень, одна почтенная женщина выстроила себе хижину, стала там жить и торговать различными товарами. Она надеялась, что дерево вскоре зацветет, а после принесет плоды, однако надежды ее не сбылись. И вот однажды старуха удивилась и говорит самой себе:

— Странно… Такое крепкое, такое молодое дерево, а не плодоносит.
Только старуха это сказала, как на одной из веток появился спелый плод, он был оранжевого цвета, а красоты такой, что глаз не отведешь. Вокруг разлился дивный аромат.

«Достанься мне этот чудесный плод,— подумала старуха,— я б не устала любоваться на него». И она, в который уже раз, подняла голову и посмотрела на хурму.

Тут плод отделился от ветки и упал прямо старухе в корзину. Старуха было собралась полакомиться, но раздумала: слишком уж красив был плод. И она спрятала его в кувшин, где хранила рис.

С той поры старуха стала примечать: стоит ей только отлучиться, как кто-то в доме приберет, обед сготовит, на стол накроет.

Вначале старуха ни о чем не думала, ела и пила вволю, но после захотелось ей узнать, что же за чудо такое происходит.

И вот однажды собрала она свои корзины, привязала к коромыслу, вышла из хижины, но вскоре вернулась, спряталась возле дома и стала ждать, что будет. Вдруг видит, в доме появилась девушка-красавица, пол чисто подмела, все убрала, принялась обед готовить. Старуха только диву далась: «Откуда взялась здесь эта красавица? Уж не вышла ли она из душистой хурмы?»

Подумав так, старуха тихонько вошла в дом, подошла к кувшину, смотрит: самой хурмы нет, одна кожура осталась. Старуха быстро вытащила кожуру и спрятала. После окликнула девушку: та как раз хлопотала у очага. Девушка в испуге кинулась к кувшину, но кожуры там не оказалось. Так девушка, смущенная, и осталась стоять посреди хижины. Старуха улыбнулась и спрашивает:

— Что это ты вдруг вылезла из такой прекрасной душистой хурмы и принялась помогать мне, одинокой и старой?

В ответ девушка поведала старухе всю свою историю и сказала, что помогает старухе, потому что жалеет ее.

Старуха не переставала удивляться и все спрашивала:

— А что же ты ела, когда сидела в хурме? Мугазо с улыбкой отвечала:

— Ничего не ела, потому что не хотела, но стоило мне пожелать, и я могла бы полакомиться самыми вкусными кушаньями.

Старуха выслушала девушку и сказала, что берет ее в приемные дочери. Так и осталась Мугазо жить со старухой. Через несколько дней Мугазо и говорит:

— Ступай, матушка, к царю, зови его в гости. Спросит царь, по какому случаю, отвечай: на свадьбу.

— Что это ты выдумала, дочка? — вскричала старуха.— Посмотри, какая у нас жалкая, обветшалая хижина. Не пойдет сюда царь. А если и пойдет, чем мы станем его угощать?

— Не тревожься, матушка,— отвечает ей Мугазо,— делай, как я говорю. Я все улажу, обо всем позабочусь.
Старуха согласилась, взяла палку и заковыляла ко дворцу. Приковыляла она, перед царем предстала, в гости его зовет. Царь долго не соглашался, но в конце концов старуха его уговорила. Только поставил царь одно условие: чтобы от дворца до самого дома старухи был постелен ковер. Старуха выслушала царя, низко поклонилась и двинулась в обратный путь. Идет и горюет, как ей быть да что делать. Пришла. Каково же было ее удивление, когда на месте убогой хижины она увидела прекрасный дворец, какого не сыщешь в целой столице! Во дворце все сверкало роскошью, все было приготовлено для веселого пира. Мугазо выбежала навстречу старухе и спрашивает:

— Довольна ты, матушка? Обещал царь к нам в гости приехать?
Старуха все по порядку рассказала: как ходила в царский дворец, как уговаривала царя приехать в гости, не забыла она и про условие, которое поставил царь.
Мугазо улыбнулась и говорит:

— Ступай, матушка, снова к царю, скажи, что ковер непременно будет, от дворца до самого нашего дома.

И старуха опять отправилась в путь. Но только шагнула она за порог, вдруг видит: прямо от хижины стелется по дороге ковер редкостной красоты. Идет старуха по ковру, а про себя думает: «Мугазо не простая смертная, она — небожительница». Пришла старуха во дворец и говорит царю:

— Великий царь, от дворца до самого нашего дома я постелила ковер да еще соорудила навесы, чтобы ни ^дин луч солнца не коснулся твоего лица. Так что ты уж не побрезгуй, пожалуй к нам в гости!

Поглядел царь, видит: на земле и в самом деле расстелен ковер редкой красоты. Удивился царь: как это удалось старухе выполнить его условие? Был полдень, солнце немилосердно жгло, поэтому царь приказал старухе возвращаться домой, сам же обещал пожаловать к вечеру, как только спадет жара. Старуха вернулась. Мугазо встретила ее и спрашивает:

— Матушка, ты ничего не говорила обо мне государю?

— Нет, ничего не говорила,— отвечала старуха,— я никому о тебе не говорила.

Тогда Мугазо попросила старуху пригласить на пир всех родных и знакомых. Народу собралось видимо-невидимо. Все только диву дались, как это бедная старуха сумеет накормить такое множество людей. Когда же они увидели богатый стол, уставленный самыми изысканными яствами, то стали спрашивать:

— Кто все это приготовил?

Старуха отвечала, что все это приготовила она сама, о Мугазо словом не обмолвилась. Мугазо же сидела в это время, притаившись, в соседнем покое.
Но вот солнце стало клониться к западу, и появился царский паланкин. Стоило царю переступить порог, как он почувствовал уже знакомую ему тоску. Старуха встретила его и проводила к пологу, который был по этому случаю натянут. Царь сел, а мыслями унесся куда-то очень далеко. Откуда ему было знать, что за этим пологом стоит его любимая Мугазо, с которой он прожил всего день?

Мугазо набила трубку табачными листьями и попросила старуху передать ее царю, сказав при этом, что если царь станет допытываться, кто приготовил трубку, чтобы сказала, что это сделала одна девушка. Старуха положила трубку на золотое блюдо и понесла царю. Увидев, как искусно свернуты в ней листья, царь взволновался; однажды он курил трубку, так же искусно приготовленную,— ее поднесла царю милая Мугазо.

— Кто приготовил трубку? — спросил царь.

Старуха отвечала так, как ей велела Мугазо. Царь погрузился в печальное раздумье, а после объявил, что, если кто-нибудь из девушек, которые пришли на пир, сумеет приготовить трубку так же искусно, он сделает эту девушку царицей. Все девушки с усердием взялись за дело, но ни одна из них своим умением не шла в сравнение с той, что приготовила лежавшую на блюде трубку. Тем временем Мугазо испекла пирог и наказала старухе отнести его царю. Царь отведал пирога, еще больше удивился, подозвал старуху и спрашивает:

— Скажи, почтенная, кто приготовил трубку и испек пирог? Старуха снова отвечала так, как ей велела Мугазо. Тут
царь не выдержал и гневно закричал:

— Неправда! Только моя возлюбленная царица Мугазо может столь искусно печь пироги и свертывать табачные листья!

От этих слов Мугазо, стоявшая за пологом, вздохнула. Царь услыхал ее печальный вздох и кинулся за полог. Там он увидел Мугазо, взял ее за руки и заплакал. Царь велел подать самый красивый паланкин и с почестями проводить царицу во дворец.

Поведала Мугазо царю свою печальную историю. Рассказала, сколько горя пришлось ей испытать из-за коварной Мухалок и ее злой матери.

Выслушав Мугазо, царь понял, сколь злы и коварны Мухалок и ее мать.
Тем временем Мухалок вдруг пробудилась в своих покоях, услыхала голос Мугазо и всполошилась: «Что же мне делать? Теперь Мугазо займет во дворце мое место». Она встала пораньше, пошла прямо к Мугазо, очень ласково обо всем ее расспросила, после и говорит:

— Я уже не чаяла увидеть тебя живой и, согласно обычаю, заняла во дворце твое место.

Мугазо молчала. Тогда Мухалок стала на все лады расхваливать красоту Мугазо, а сама все думала, как бы выпытать секрет красоты, чтобы завоевать любовь царя.

— Скажи, сестрица, что надо сделать, чтоб стать, как ты, такой же белолицей и красивой? — увиваясь вокруг Мугазо, спрашивала Мухалок.

А Мугазо в шутку и отвечает:

— Возьми котел побольше, налей воды погорячее и искупайся. Сразу красавицей станешь.

Мухалок приняла ее слова всерьез, побежала в свои покои, вскипятила воду, налила в котел, прыгнула в него и сварилась.

Услыхав это, злая старуха перепугалась и кинулась прочь из дворца. А царь и Мугазо жили долго и счастливо.

Давным-давно жил в Индии могущественный и богатый раджа. Он был так богат, что сам не мог сосчитать своих сокровищ: бескрайние земли, роскошные дворцы, сундуки, полные драгоценных камней и золотых монет. Всё, что только можно пожелать, было у раджи, но при этом он оставался очень жадным и жестоким. По одну сторону его трона стоял одноглазый палач с мечом. Когда повелитель гневался, палач тут же казнил подданного, не разбирая, виноват он или прав. А по другую сторону трона раджи стоял маленький и жалкий на вид человечек – брадобрей. Но он был гораздо опаснее палача, так как днем и ночью нашептывал повелителю всё, что происходило в его владениях. И казалось, никто не мог укрыться от зорких глаз коварного доносчика. И вот однажды придворный брадобрей в базарный день увидел простого деревенского мальчика-сироту, который проезжал мимо торговых рядов на буйволе. Этот буйвол – единственное, что осталось сироте в наследство. Каждое утро мальчик запрягал своего кормильца и ехал на нем в поле, чтобы работать на раджу. Его путь всегда лежал через базарную площадь. Вот и в это утро сирота как обычно сидел верхом на своем буйволе и пел.

Солнце на́ небе встает,
За собой меня зовет,
Нам с тобой, дружок, пора,
Торопиться со двора.
Ручеек несет водицу,
Чтобы нам с тобой напиться,
И поет нам ветерок:
«За дела берись, дружок!»

Так беззаботно пел деревенский мальчик, проезжая мимо торговцев, которые наперебой зазывали в свои лавки покупателей:

Сладкие бананы, сладкие бананы, для тех, у кого денег полны карманы…

Подносы, тарелки, чашки, кувшины – лучшие на всём базаре, не проходите мимо…

И только хитрый брадобрей, один на всем базаре, ничего не пел и даже не говорил, а только слушал, чтобы потом донести всё радже. В конце базара под соломенным навесом он принимал тех, кто по богаче. Внимательно прислушивался и присматривался ко всему, что творилось вокруг. Иногда так увлекался, что даже забывал о своей работе.

– Эй, осторожней, брадобрей. Смотри вместе с бородой не отрежь мне голову! – возмутился знатный торговец, когда доносчик уставился на поющего мальчишку.

– Уважаемый, я здесь ни при чем, Вы сами вертитесь во все стороны!

– Смотри не задень моих усов.

– Господин, я брею самого великого раджу, а у него самые роскошные усы во всём царстве, благодаря моим стараниям. При этом я еще успеваю развлекать его новостями и ни разу не задел ни единого волоска.

– Да на что ты там уставился?

– Мальчишка едет верхом на буйволе. Такого хорошего буйвола я никогда не видел.

– Да, что правда, то правда. Во всём нашем царстве нет такого буйвола как у этого сироты.

– Эй, мальчик. Это твой буйвол? – крикнул брадобрей.

– Мой. Я работаю на нём в поле.

– Послушай, отдай мне его. За это я буду тебя бесплатно брить, когда ты вырастешь, конечно.

– Не надо, брадобрей. Я не хочу, чтобы Вы меня брили когда-нибудь.

– Почему?

– Вы будете доносить обо мне радже. Уж лучше я совсем не стану бриться, когда выросту.

– Ах ты, негодный мальчишка. Вот я тебя… – закричал рассерженный брадобрей и швырнул свою чашку с водой на пол. – Вот, полюбуйся. Твой буйвол хвостом разбил мою чашку.

– Да, ты же сам разбил её, – ответил мальчик. – Мой буйвол не виноват.

– Я тебе покажу, негодный мальчишка. Я этого так не оставлю. Сегодня же пожалуюсь самому радже.

А раджа тем временем отправился на охоту. Важный и надменный он гордо восседал на своем коне в золотой попоне, за ним неотступно следовал одноглазый палач с мечом. Его раздвоенная борода грозно развивалась на ветру, а единственный глаз свирепо глядел по сторонам из-под тюрбана. Следом двигалась свита: подобострастные придворные и охотники, которые громко трубили в рога и гнали перед собой охотничьих леопардов. Позади всех на осле трусил рассерженный брадобрей и никак не мог догнать раджу. И вот со всех сторон раздались удары в барабаны – это загонщики стали выгонять из нор испуганных зверей. Внезапно раджа поднял руку, и всадники остановили коней.

– Смотрите, антилопа! – воскликнул раджа.

– Где? Я её не вижу, – ответил одноглазый палач. Великий раджа, позвольте, я отрублю ей голову.

– Глупец, ты только способен на то, чтобы рубить голову. А на охоте от тебя нет никакой пользы!

– Я, я, я вижу её великий раджа. Я её вижу.

– Вон она между деревьями. О как блестят её копыта. Подайте мне лук и огненную стрелу. Вперёд!

– Великий раджа, смотрите, она высекает копытами золотые монеты!

– Деньги?!

– Денежки!

– Золото!

– Это же золотая антилопа! Поймать её, во что бы то ни стало поймать!

– Смотрите, она уже скрылась в джунглях.

– Окружайте её!

– Скачите-скачите! Ловите антилопу! А я пока подберу монеты. Вторая, третья, четвёртая, пятая, шестая, седьмая, – усмехнулся брадобрей и стал набивать кошелек, пока свита раджи ринулась в джунгли.

На поле среди джунглей трудился мальчик-сирота. Навалившись на соху, он погонял своего мощного буйвола с тяжёлыми загнутыми рогами. Услышав бой баранов и ржание коней, он остановился. «Наверно, раджа снова отправился на охоту», – подумал мальчик. Вдруг из зарослей на поляну выбежала антилопа. И замерла, испугано глядя на него.

– Не бойся антилопа, я не охотник. Я спрячу тебя. Иди-иди, да не бойся. Вот смотри, огромное дерево с таким большим дуплом, что ты свободно поместишься в нём, и охотники тебя не увидят. Что это? Ты умеешь копытами высекать монеты? О, нет, мне не нужны деньги. Сейчас я брошу их вот в эти кусты, подальше, чтобы охотники не увидели и ни о чем не догадались. Прячься скорей! Вот так. Сейчас я прикрою дупло лианами, и тебя совсем не будет видно.

– Эй, мальчишка, – вдруг услышал грозный окрик за спиной мальчик.

– Великий раджа!

– Здесь пробежала антилопа. Отвечай, куда она скрылась?

– Антилопа? Антилопа побежала туда, в ту сторону, по той тропинке.

– А почему её следы кончаются здесь? Ты обманываешь меня?

– Эй, палач.

– Великий раджа, позвольте, я отрублю ему голову.

– Нет, палач, если он меня обманул, я затравлю его леопардами. Осмотреть всё вокруг!

– Великий раджа, он сказал правду. На тропинке за кустами я нашёл золотые монеты.

– Я строг мальчик, но справедлив. За то, что ты сказал правду, я щедро награжу тебя. Палач, дай сюда золотые монеты. Вот так, – сказал раджа и спрятал деньги, – а тебе, мальчик, я дарю жизнь. А теперь вперёд! Я должен поймать антилопу, – скомандовал раджа и со свитой ускакал прочь.

– Ускакали, – вздохнул мальчик, – ну, и натерпелась же ты страху, бедняжка. Выходи из дупла. Выходи. Охотников больше нет.

– Спасибо, мой маленький брат, – ответила антилопа.

– Ты умеешь говорить!? – удивился мальчик.

– Ты спас мне жизнь. Если тебе понадобится когда-нибудь моя помощь, приходи ко мне.

– А где я найду тебя?

– Ты найдёшь меня далеко-далеко в джунглях, у горбатой горы. Там зелёный бамбук тихо шумит «кеш-меш», «кеш-меш». Там растёт дикая слива. Там двенадцать медвежат кричат «хо-хо», «хо-хо», кувыркаются и резвятся. А когда с дерева изредка падает лист, тридцать пять тигров сбегаются, чтобы посмотреть на это чудо. Приходи, маленький братец, если ты окажешься в беде.

– Спасибо, сестричка антилопа. Я приду.

– Держи-держи, держи её крепче! – вдруг раздался крик брадобрея, который отстал от свиты и увидел, как на поляне мальчик разговаривает с золотой антилопой. – Проклятый осёл. Когда нужно скакать, он всегда начинает упираться. Эй, мальчишка, держи крепче антилопу.

– Беги, беги, сестричка – антилопа. Скорей!

– Прощай, мой маленький братец.

– А это ты, дерзкий мальчишка? Почему ты её отпустил?

– Я испугался тебя, Брадобрей.

– Не лги! Скажи, куда она убежала. Скажи! Или тебе будет хуже.

– Мне и так хуже некуда, я ведь сирота.

– О, подумаешь, сирота. Слушай, сирота, скажи мне, куда убежала золотая антилопа. И не вздумай лгать, сирота, будто ты не знаешь. Я видел, как Вы стояли, обнявшись, словно старые друзья. Ну, скажи, и я прощу оскорбление, которое мне нанёс твой буйвол, разбив мою чашку. Ну, скажи, сирота, и я дам тебе золотую монетку.

– Мне не нужна твоя монета.

– Хочешь, сирота, я дам тебе все вот эти монеты?

– Если мне не нужна одна монета, зачем мне все?

– Ага! Ты думаешь, что антилопа даст тебе больше? Скажи, где её найти? Скажи! Ах, ты смеёшься надо мной!

– Это не я. Это обезьяны хохочут на деревьях.

– И они, проклятые, с тобой заодно? Стой! – крикнул брадобрей и цепко схватил мальчика за руку.

– Пусти, пусти меня!

– Ага, попался. Теперь ты не уйдёшь. Проклятые обезьяны. Они кидают в меня кокосы! Ай, больно! Ну, я этого так не оставлю. Я пожалуюсь на вас самому радже!

Мрачен и зол был великий раджа, когда возвратился во дворец после неудачной охоты. Он всё время думал о золотой антилопе, которая так легко ускользнула от него.

– У всех раджей есть что-нибудь волшебное, – рассуждал он. У раджи на севере есть деревянный конь, который сам летает по воздуху. А у раджи на юге жена умеет превращаться в птицу. Даже у раджи на западе и то есть какая-то волшебная палочка, по взмаху которой появляются самые чудесные угощенья. Я не говорю уже о радже на востоке, у которого есть такой слон, что может заменить целую армию. И только у меня ничего нет. Нет, конечно, у меня могла бы быть эта золотая антилопа, и еще больше денег, но антилопа убежала в джунгли… Так кто же упустил мою антилопу?

– Кто упустил антилопу? Великий раджа, позволь я отрублю ему голову! – воскликнул палач.

– Кто упустил антилопу?

– Кто упустил антилопу? – эхом повторили слуги.

– Да замолчи ты, глупый палач.

– Великий раджа, – вдруг раздался подобострастный голос брадобрея. – В деревне живёт мальчик, он – сирота. Тот самый, которого Вы встретили в джунглях и так щедро одарили.

– А что я подарил мальчику?

– О, великий раджа, Вы подарили ему жизнь.

– А, да-да, я щедро одарил сироту. Ну и что же?

– Мальчик может найти антилопу.

– Мальчик может найти антилопу?

– Может, великий раджа, может.

– А ты не врёшь, брадобрей?

– Великий раджа, позвольте, я… – прорычал палач в порыве кому-нибудь снова отрубить голову.

– Замолчи палач. Начальник стражи, – обратился раджа к своему телохранителю.

– Слушаю.

– Дай брадобрею двух воинов.

– Есть!

– Брадобрей, возьми этих воинов и доставь мальчика во дворец.

– Введите мальчишку.

– Мальчишку к радже! – закричали слуги.

– Я буду судить его! – сказал раджа.

– Раджа будет судить мальчишку! Раджа будет судить мальчишку! – повторили приказ слуги.

И не успели они закончить, как стража схватила сироту и швырнула его к ногам раджи.

– Великий раджа, – обратился к грозному повелителю мальчик.

– Молчать! – перебил его брадобрей. – Сейчас раджа сейчас будет судить тебя за твои проступки!

– Итак, – надменно сказал раджа. Первое, в чем ты провинился, твой буйвол разбил чашку моего лучшего брадобрея.

– Да-да – кивал брадобрей.

– Второе… А что у нас было второе?

– Он напал на меня в джунглях, как дикий леопард, – солгал коварный доносчик.

– Он говорит неправду. Это он… – попытался защитить себя мальчик.

– Молчать!

– Второе, ты избил этого почтенного человека. И ты должен быть за это наказан.

– Великий раджа, позвольте я… – вмешался в разговор палач.

– Погоди палач, погоди. Мальчик заплатит мне выкуп. Мальчик, – обратился он к сироте, – ты должен заплатить десять золотых монет.

– Мне, мне золотые монеты?! – обрадовался брадобрей.

– Нет, уважаемый, выкуп всегда получает раджа, – усмехнулся повелитель. – Тем более, что ты уже получил своё. Я имею в виду, синяки и шишки.

– Но великий раджа, мне нечем платить. У меня нет ничего, кроме этого буйвола, – возразил ребенок.

– Буйвола за разбитую чашку? Нет, целый буйвол, это, пожалуй, слишком много. Палач, отруби буйволу заднюю ногу.

– О, великий раджа, требуй от меня, чего хочешь, только пусть мой буйвол останется жив.

– Хорошо. Я милостив. Повелеваю, если к восходу солнца ты не принесёшь мне десять золотых монет, брадобрей получит ногу буйвола, а я – всё остальное. Ступай! – воскликнул раджа во весь голос и тихо добавил: – А ты брадобрей, отправляйся вслед за ним. Он пойдёт за деньгами к антилопе, и мы узнаем, где она прячется.

– Слушаю, великий раджа, – поклонился брадобрей и тайком пошел за мальчиком.

Печально опустив голову, брел сирота по пыльной деревенской дороге. Далеко за его спиной остался роскошный дворец раджи, где суровая стража неусыпно стерегла его буйвола, единственного друга и кормильца. Буйвола заперли в огромную, прочную клетку и повесили на ней тяжелый замок. Сирота не знал, как вызволить друга из беды, родных у него не было, и тогда он решил обратиться за помощью к золотой антилопе. Его путь лежал через родную деревню, где все сочувствовали ему и старались помочь кто, чем мог.

– Здравствуй, малыш, – приветствовал его сосед – бедный гончар. – Я слышал о твоём горе. Чем же тебе помочь?

– Спасибо за заботу, дядя гончар. Я сам справлюсь.

– Эй, соседка, – крикнул гончар проходившей мимо женщине.

– Что тебе надо, гончар?

– Вот тебе кувшин, который я только что сделал. Налей в него молока, – сказал он крестьянке и протянул кувшин.

– А! С радостью! – ответила женщина, взглянув на сироту. – На, малыш, возьми с собой в дорогу.

– Спасибо, добрая женщина. До свидания.

– Счастливого пути, малыш.

И мальчик отправился дальше на поиски золотой антилопы. Он уходил всё дальше в непроходимые джунгли и узкая тропинка, по которой он шел, наконец, совсем исчезла. Солнце опускалось всё ниже. Заросли становились всё гуще. В сумерках мальчик спотыкался о корни деревьев, которые как змеи, кольцами вились перед ним, цепкие лианы его за плечи, пытаясь остановить, громадные папоротники преграждали дорогу, но мальчик шёл, шёл и шёл к своей цели. А за ним по пятам крался хитрый брадобрей. Трусливо озираясь по сторонам, он перебегал от одного дерева к другому и не спускал глаз с мальчика. Вдруг мальчик остановился и поднял голову вверх.

– Птичка-птичка, почему ты так громко кричишь? – спросил он маленькую птаху. – Что-нибудь стряслось с твоими птенцами? Да не щебечи ты так, я ничего не могу понять. Что? Змея напала на твоё гнездо? Бежим скорей туда. Я помогу.

– Глупец, – прошептал брадобрей, выглядывая из-за древа. – Сейчас его ужалит змея, и я никогда не узнаю, как найти антилопу.

Птаха привела мальчика к своему гнезду.

– Не тронь птенцов, змея! – закричал он хищной твари. – Не трогай птенцов! Я дам тебе взамен вот это сладкое молоко! Вот, смотри, сейчас из этого листа я сделаю тебе чашу, налью в нее молока, и ты выпьешь его. Прошу тебя, не ешь птенцов. Вот молоко. Пей.

Почувствовав аромат свежего молока, змея забыла о птенцах и принялась лакомиться молоком.

– Спасибо тебе, маленький братец, – прочирикала благодарная птичка. – Зачем ты пришёл к нам, в джунгли?

– Я ищу золотую антилопу. Не знаешь ли ты дороги к горбатой горе?

– Знаю. Иди за мной. Я покажу тебе дорогу.

– Спасибо птичка, спасибо!

– Вон вдалеке горбатая гора. Золотая антилопа живёт там. Эта дорога приведет тебя к ней. Прощай, мальчик, а я полечу к своим малюткам.

– Спасибо, тебе птаха. Лети, лети! – сказал мальчик и помахал ей рукой.

Но только он попрощался с птичкой, как чуть не провалился в глубокую яму.

– Что это? Яма? И кто-то уже попал в эту ловушку. Сейчас посмотрим, – сказал он и заглянул в яму. – Да это тигрята и совсем маленькие! – воскликнул он. Не плачьте тигрята, я вас освобожу. Вот большой сук – взбирайтесь по нему. Вот так, молодец. А теперь ты. Ну, ещё немного, ещё, ещё. И ты маленькая, держись за ветку крепче. Я тебя вытащу. Смелей, малютка. Вот и все здесь. Вот, да вы уже научились мурлыкать. Смотрите больше не падайте в яму… Ой, Тигрица!

– Тигрица… – Испуганно сказал брадобрей, высунувшись из-за дерева. – Сейчас она съест мальчишку, а потом и меня. Скорей назад, брадобрей, домой, во дворец! Мальчишка погиб. Во дворец! – только успел выкрикнуть испуганный доносчик и припустил назад. А тигрица подошла к мальчику и, благодарно склонив голову, сказала:

– Спасибо тебе, маленький братец. Как ты очутился в джунглях ночью совсем один?

– Я ищу золотую антилопу, тигрица. Мне надо пройти на горбатую гору.

– Садись ко мне на спину, – ответила тигрица. – Я тебя мигом отнесу.

Мальчик взобрался к тигрице на спину, и она, сделав несколько огромных прыжков, принесла его к подножью горбатой горы. – Прощай, маленький брат, – сказала она. – Дальше иди один.

Мальчик поклонился тигрице и радостно воскликнул:

– Горбатая гора! Вот она! Вот зелёный бамбук, медвежата и дикая слива. Антилопа! Антилопа! Сестричка антилопа! Где ты?

– Здравствуй, мой маленький брат, – ответила ему золотая антилопа, спустившись с высокой скалы из-под самых облаков.

– Как я рад, что нашёл тебя.

– Что случилось, маленький братец? Ты плачешь? Ну, не плачь, не плачь. Расскажи о своём горе.

– Раджа убьет моего буйвола, если к восходу солнца я не принесу ему десять золотых монет.

– Ну, в этой беде я тебе помогу. Вот. Вот эти деньги.

– Спасибо сестричка антилопа. Я знал, что ты выручишь меня.

– Маленький брат, послушай, не возвращайся к радже, оставайся здесь, в джунглях.

– Нет, сестричка антилопа, я не могу остаться. Ведь я должен выручить моего буйвола. Мне надо успеть до восхода солнца отдать эти монеты радже. Надо торопиться.

– Но ты не успеешь к сроку… Хорошо, садись мне на спину – я домчу тебя.

– Спасибо, сестрица!

– Погоди братец, вот сделай из этого бамбука дудочку. Если я буду тебе нужна, поиграй на ней три раза, и я появлюсь.

– Спасибо сестричка – антилопа.

– Ну, а теперь держись крепче.

И тут подул ураганный ветер. Зашумел зеленый бамбук, закачались верхушки деревьев. Антилопа полетела высоко над джунглями прямо ко дворцу раджи.

Когда испуганный брадобрей вернулся во дворец раджи, уже светила луна. Заикаясь от страха, он рассказал повелителю, как неотступно следовал за мальчиком и непременно нашёл бы антилопу, если бы не страшная тигрица.

– Она набросилась на мальчишку и на моих глазах растерзала его на мелкие куски, – нашептывал он радже, когда вдруг среди ночи раздался стук в дверь.

– Кто это там? Впустить! – приказал раджа.

– Это я, великий раджа, – сказал мальчик.

– Ты? Мальчишка, которого только что растерзала тигрица на мелкие куски?

– Великий раджа, вот то, что ты приказал мне принести. – сказал сирота и протянул деньги. – Теперь ты отдашь моего буйвола?

– Ага! Я знаю, кто тебе дал эти монеты. Ну, скажи где антилопа? Если ты не скажешь, где золотая антилопа, мой палач отрубит тебе голову.

– Великий раджа, позвольте… – вмешался сонный палач.

– Как же так, ты – раджа, а не знаешь, что друзей не предают? Нет, я не скажу, где антилопа, – гордо ответил мальчик повелителю.

– Не скажешь?

– Не скажу!

– Раз мальчишка упорствует, палач, отруби ему голову.

– Наконец-то! – обрадовался палач.

– Стойте! Он прячет какую-то дудку. Может быть, в ней кроется тайна, – воскликнул хитрый брадобрей.

– Это моя дудка. Отдайте мне её! – крикнул мальчик.

– Отдайте дудку мне, – сказал раджа и подул в дудку. И тут посреди царского дворца появилась золотая антилопа.

– Ты звал меня, мой маленький брат?

– Золотая антилопа… – прошептал удивленный раджа.

– Они обманули тебя, антилопа. Беги отсюда! Беги скорей! – только успел крикнуть ей мальчик.

– Палач, я приговариваю этого упрямого мальчишку к казне.

– Я готов.

– Слышишь, антилопа?

– Чего ты хочешь от него? – спросила золотая антилопа.

– Золото! Много золота!.

– Отпусти мальчика и я дам тебе золото, – ответила антилопа.

– Отпустите мальчишку! Пусть убирается отсюда! Стража, пропустите его, – сказал раджа, антилопа уже у нас…

– Иди, маленький братец, ничего не бойся, – промолвила золотая антилопа.

– Я не уйду без тебя, – ответил мальчик.

– Не бойся за меня, маленький брат. Они не причинят мне зла… Сколько тебе нужно золота, великий раджа?

– Много. Очень много…

– А если его будет слишком много?

– Глупое животное. Золота слишком много не бывает…

– Хорошо. Но помни, если ты остановишь меня и скажешь «Довольно», всё твоё золото превратится в глиняные черепки. – И антилопа принялась звонко бить своими волшебными копытцами, из-под которых в разные стороны полетели золотые монеты.

– Золото!

– Деньги!

– Денежки! – повсюду раздавались изумленные голоса придворных и жадного раджи…

– Вот оно! Ещё! Больше! Я хочу быть самым богатым, самым могущественным раджей в мире. Антилопа, ещё золото! Вот оно, моё золото! – кричал раджа, а золото тем временем все вылетало и вылетало из-под копыт антилопы и вскоре заполнило весь дворец до самой крыши. Его было так много, что ничего не было видно кроме золота и нечем было дышать.

– Слишком много. Золото затопило весь дворец. Доволь… – чуть было не сорвалось с губ задыхавшегося от жадности раджи, но он не договорил это слово. – Эй, мальчишка, – взмолился он. – Прикажи, о добродетельный мальчик, своей антилопе остановиться.

– Скажи это сам, великий раджа.

– Нет, я не могу! Тогда всё это золото превратиться в глиняные черепки. Послушай, мальчик, возьми буйвола, возьми половину моего царства, только прикажи своей антилопе остановиться. Пощади. Антилопа! Помогите! Спасите! Довольно! Довольно! Довольно!

И как только раджа выкрикнул волшебное слово, всё его богатство превратилось в глиняные осколки.

– Что это? – в ужасе воскликнул повелитель. – Золото превратилось в черепки! Всё золото. Я нищий, нищий. Спасите!

– Спасай себя сам, а то я отрублю тебе голову, – усмехнулся палач в ответ своему бывшему владыке.

– А мы теперь пойдём служить к другому радже, – поддержал его коварный брадобрей. И оба пошли прочь из дворца.

– Пойдём и мы, мой маленький брат. Нам нужно ещё освободить твоего буйвола.

– Пойдём, сестричка – антилопа, – кивнул мальчик. Они открыли замок на клетке и освободили буйвола. Мальчик обнял своих верных друзей и все трое зашагали из дворца в родной дом по дороге, залитой золотым утренним солнцем…

В давние времена в горах Фи Янг жила дружная и счастливая семья. Матери уже не было в живых, но у отца, которого звали Ма Ким, оставалось три сильных сына. Старшего звали Ма Кхань, среднего — Ма Те, младшего — Ма Заук.

Братья очень любили друг друга. Кхань лучше всех в селе играл на флейте. Его друзья говорили, что, когда лунной ночью Кхань играет на флейте, луна как будто спускается ниже и слушает. Если же где-нибудь слоны, тигры или кабаны опустошали поля, жители деревни шли к Те просить, чтобы он избавил их от этих животных. А обрабатывать поле никто в деревне не умел так хорошо, как Заук.

Наступило время, когда старик Ма Ким должен был позаботиться о жёнах для своих сыновей. Он искал повсюду, но в деревне не было девушки, равной по талантам его сыновьям, хотя любая согласилась бы стать женой одного из трёх красавцев-братьев, сильных и умелых.

К востоку от горы Фи Янг стоял домик на сваях, за которым был густой зелёный лес. В нём жили две женщины — мать и дочь. Дочь звали Холой. Каждый день мать и дочь собирали в лесу хворост, чтобы обменять его потом на рис. Когда мать состарилась, Холе пришлось работать за двоих. И она стала приносить в день две вязанки хвороста. А мать оставалась дома и варила обед.

Время шло. Когда Холе исполнилось семнадцать лет, она превратилась в красивую девушку с высокой грудью, розовыми щёками, смуглой и блестящей кожей.

Чтобы набрать вязанку хвороста, Холе надо было каждый раз ходить в самую чащу леса. Однажды, когда она входила в лес, ей показалось, будто вдали поёт флейта. Но в чаще никого не было. Журчал прохладный ручеёк, щебетали птицы. Хола оглянулась, сбросила платье и стала купаться в ручье. Прохладная вода то набегала на неё пенистой волной, то отступала, нежно лаская тело.

И вдруг звуки флейты раздались совсем близко. Хола едва успела надеть платье, как до неё донёсся чей-то голос:

— Эй! Кто там? Что вы делаете в лесу?

Хола почувствовала неясное волнение. Лицо её вспыхнуло. Кто-то видел, как она купалась раздетая! Она ещё раз оглянулась на другой берег, взяла хворост и пошла домой. А Ма Кхань с бьющимся сердцем, сжимая в руках флейту, остался стоять у ручья.

Вернувшись домой, он всё рассказал братьям. На другой день рано утром братья пришли к ручью и стали ждать, когда девушка выйдет из воды. Собрав хворост, Хола, как обычно, сняла платье и выкупалась. Девушка была очень, очень красива. Глядя на неё, каждый из братьев чувствовал, как замирает сердце в его груди. Но вот раздались звуки флейты, Хола вздрогнула и снова увидела вчерашнего незнакомца. Она быстро оделась и понесла хворост домой.

Придя домой, Хола всё рассказала матери. Мать улыбнулась, приласкала её, но ничего не сказала. А когда наступила ночь, у домика Холы раздались нежные звуки флейты. Хола заволновалась. Выглянув за дверь, она снова увидела незнакомца, встретившегося ей у ручья.

Луна уже поднялась высоко, а флейта всё неутомимо пела, словно звала кого-то.

Однажды утром Хола, как всегда, собирала в лесу хворост. Она уже кончала работу, как вдруг показался огромный тигр. Девушка очень испугалась, бросила нож и пустилась бежать. И хотя она бежала очень быстро, тигр мчался ещё быстрее. Вот-вот он догонит, тогда — смерть.

Хола с болью подумала о старой матери: кто будет ухаживать за ней, если она, её единственная дочь, погибнет? Бежать у неё уже не было сил.

И вдруг между Холой и тигром появился бесстрашный юноша. Разъярённый тигр зарычал и накинулся на него, но Ма Те — это был он — всадил остриё копья в тело хищника. Тигр упал замертво. Ма Те бросился искать девушку и нашёл её без чувств возле ручья. Он плеснул ей в лицо водой, и Хола понемногу пришла в себя. Ма Те проводил её домой, и с тех пор они подружились. И так повелось, что, собирая в лесу хворост, Хола встречала Те, а купаясь в ручье, слышала звуки флейты. И каждый раз душа её пела и ликовала.

Как-то раз Хола заболела и не смогла пойти за хворостом. Прошёл день, потом ещё один. Мать и девушка совсем ослабли от голода. Вечером им почудилось, что кто-то разжёг их очаг. Но кто это сделал? Хола от слабости была как бы в забытьи и лишь смутно видела, как перед её глазами поблескивает огонь. Потом она почувствовала, как что-то тёплое влилось в её рот. Очнувшись, Хола увидела юношу, который протягивал ей чашку с супом. Мать тоже пришла в себя. Суп на кухне был ещё горячий, но юноша уже исчез.

На следующее утро неизвестный опять пришёл ухаживать за больными. Так продолжалось несколько дней. Утром он приносил еду, вечером исчезал. На четвертый день мать и Хола поправились, и незнакомец больше не появлялся.

С тех пор Хола не могла не думать об этом юноше. Это был не тот, который играл на флейте, и не тот, который убил тигра. Он спас её и её мать, а сам исчез. Девушка ждала.

Однажды, собирая в лесу хворост, Хола услышала, что кто-то работает поблизости. Она посмотрела сквозь ветки деревьев и увидела юношу, помогавшего ей во время болезни. Он расчищал участок под поле.

Сердце девушки вдруг сильно забилось, лицо её вспыхнуло. В это время Ма Те с луком, стрелами и убитой птицей прошёл мимо и позвал брата:

— Эй, Заук! Пошли домой, хватит!

Так Хола узнала имя юноши, который приносил еду и спас её с матерью.

Придя домой, она всё рассказала матери. Мать снова улыбнулась, погладила её по голове, но ничего не сказала.

А у домика Холы под большим деревом каждый вечер сидели трое юношей, и один из них играл на флейте. И каждый вечер Хола, приоткрыв дверь, в раздумье смотрела на них. Кого же из них полюбить? Все они одинаково смелые, красивые и благородные. С каждым днём смятение овладевало девушкой всё больше.

И вот однажды утром Хола не пошла в лес. Минуло три дня. На четвёртый в домик пришла беда. Хола умерла.

С тех пор каждый вечер Ма Кхань приходил к могиле Холы, садился и играл на флейте. Громкие звуки флейты поднимались в голубое небо и зачаровывали природу: облака, ветер, трава — всё оставалось недвижимо. Флейта наполняла тоской весь лес.

Когда Ма Те убивал какого-нибудь зверя, братья сдирали шкуру и покрывали ею могилу, а мясо относили матери Холы. Вскоре этих шкур накопилось очень много, меха всех цветов переливались в свете луны. Вокруг могилы порхали лесные птицы.

Ма Заук покрыл могилу дёрном и вырубил деревья вокруг неё. Он заботливо ухаживал за матерью Холы.

Братья горько оплакивали Холу. Не было дня, чтобы они не пришли на её могилу. Мать Холы от горя ослепла и ничего не видела.

На деревьях уже два раза распускались цветы, а братья Ма по-прежнему не хотели ни на ком жениться. Их отец только тяжело вздыхал, но помочь горю ничем не мог.

И вот однажды к матери Холы пришли три красивые и очень похожие на её дочь девушки. Они сказали, что познакомились с Холой ещё в детстве, когда та спускалась с гор обменивать хворост на рис. А теперь, услышав о её болезни и смерти, они пришли, чтобы утешить её мать. И эти красивые девушки стали ходить в лес за хворостом, меняли его на рис, ухаживали за старушкой и во всём заменяли ей дочь. Они даже взяли себе имя Холы. Так у матери стало три дочки, и каждую звали Хола.

А вскоре отпраздновали свадьбы братьев Ма. Они наконец послушались отца и взяли себе жён. Вот как это произошло.

Однажды братья пошли, как обычно, на могилу Холы излить свою печаль. Подойдя к ручью, они неожиданно услышали смех. Братья раздвинули ветви и увидели — одну, вторую, третью Холу, которые резвились в воде. Обрадованные братья бросились было к ним, но девушки, смутившись, выскочили на берег и убежали. Братья побежали за ними к домику матери Холы. Мать пригласила их войти, и братья Ма заговорили один за другим:

— Матушка, отдайте мне Холу, которая хорошо поёт!

— Матушка, отдайте мне Холу, которая хорошо ткёт!

— Матушка, отдайте мне Холу, которая хорошо обрабатывает поле!

Мать засмеялась и велела девушкам приготовить угощение.

Свадебный пир удался на славу: рис был белый как снег и крупнее гороха, а на столе стояло всё вкусное, что только летает, плавает или растёт в земле и на деревьях.

Женившись, братья стали жить все вместе, и каждый продолжал заниматься своим делом: Ма Кхань с утра до вечера играл на флейте так, что всё вокруг замирало от восхищения, Ма Те уходил в лес с луком и стрелами и возвращался с добычей на плечах, Ма Заук обрабатывал поле и сажал рис.

Все жители деревни радовались, глядя на братьев, но особенно доволен был их отец Ма Ким. Не потратившись на свадьбы, он получил трёх невесток, прилежных и красивых. Смотреть на них бегали девушки со всего села. Все завидовали счастью братьев.

Так прошёл год. Жёны родили братьям трёх сыновей, очень похожих на отцов. И все они жили счастливо. Мать Холы прозрела и радовалась вместе со всеми.

Но однажды жёны позвали братьев Ма в лес навестить могилу Холы. Когда они пришли туда, небо потемнело, пошёл мелкий дождь, а шкуры животных на могиле почему-то засверкали. Жена Ма Кханя сказала:

— Муж мой! Я должна вернуться туда, откуда пришла, и тебе придётся одному воспитывать сына. Он вырастет и будет петь так же, как я, и играть на флейте так же хорошо, как ты.

С этими словами она скрылась в могиле.

Ма Те очень испугался и прижал к себе свою жену. Но и она сказала:

— Отпусти меня! Сын останется с тобой; он вырастет и сможет ткать так же искусно, как я, и охотиться так же смело, как ты.

Сказав это, она тоже исчезла в могиле.

Ма Заук крепко сжал руку своей жены, но та сказала:

— Заук! Братья! Мы — только души умершей Холы! Прежде вы любили её все трое, но при жизни она не могла отблагодарить вас за эту любовь. Небо позволило ей сделать это после смерти. Теперь у каждого из вас по сыну, воспитывайте их и позаботьтесь о старой матери. Заук, муж мой! Отпусти меня, возвращайся и воспитывай сына. Он вырастет и сможет так же хорошо обрабатывать поле, как мы с тобой.

И она также скрылась в могиле. Дождь пошёл сильнее, а братья Ма продолжали плакать, обнимая могилу. Слёзы братьев и дождь переполнили речку Зак Ним.

Возвратившись, братья обо всём рассказали матери Холы, но она только улыбнулась и ничего не ответила.

Братья посвятили себя воспитанию сыновей и всю жизнь оставались вдовцами.

Говорят, что жил когда-то в Китае бедный студент. Звали его Ми. Он был так беден, что не мог заплатить даже за чашку чая. Ми просто бы умер с голоду, если бы один хозяин чайной не стал бесплатно кормить его и поить.

Но вот однажды Ми явился к хозяину и сказал:

— Я ухожу. Денег у меня нет, и заплатить за все, что я здесь выпил и съел, мне нечем. Однако я не хочу оставаться неблагодарным. Вот, смотри!

И с этими словами студент Ми вынул из кармана кусок желтого мела и нарисовал на стене чайной желтого аиста.

— Этот аист, — сказал Ми, — принесет вам в десять раз больше денег, чем я вам задолжал. Каждый раз, когда соберутся люди и трижды хлопнут в ладоши, он будет сходить со стены и танцевать. Но помните: никогда не заставляйте аиста танцевать для одного человека… А теперь прощайте.

И с этими словами студент Ми повернулся и вышел.

Хозяин был удивлен, однако решил попробовать. Когда на другой день в чайной собралось много народу, он попросил всех трижды хлопнуть в ладоши. И сейчас же аист сошел со стены и протанцевал несколько танцев. Да еще как весело и забавно! А потом ушел обратно. Гости были в восхищении: удивлялись, ахали, не могли поверить своим глазам.

И так было каждый раз. Слух о диковинке разнесся повсюду. Народ валом валил в чайную, и хозяин быстро богател. Обещание студента Ми сбывалось.

Но вот однажды в чайную зашел богатый начальник — мандарин. Видит — сидят кругом одни крестьяне да ремесленники. Рассердился мандарин и приказал всех выгнать.

Слуги налетели с палками, народ разбежался, и мандарин остался один. Выложил он перед хозяином кучу денег и потребовал показать ему аиста. Хозяин при виде денег забыл обо всем. Он трижды хлопнул в ладоши; аист нехотя сошел со стену и протанцевал один танец. Вид у него был пасмурный и больной. Потом он ушел обратно и больше не шевелился. Мандарин кричал, грозил, но сделать ничего не мог.

А ночью у дверей чайной раздался сильный стук. Хозяин пошел открывать. Видит — стоит студент Ми и молчит. Вынул Ми из кармана дудочку, заиграл и пошел не оборачиваясь. Аист встрепенулся, соскочил со стены и поспешил за ним. С тех пор никто уже не видел студента Ми и его волшебного желтого аиста. Старые люди говорят, что если где-нибудь появится такая диковинка, то это для всех. А если завладеет ею один человек, она все равно исчезнет.

Шведская сказка

Жил-был бедный крестьянин, и было у него три сына.

Старшие двое были прилежные да проворные, а младший лентяй и грязнуля каких мало. Целыми днями он сидел у печки и копался в золе. Ногти у него выросли длиннющие, словно когти, волосы   он   отродясь   не   расчесывал,   и   прозвали   его   поэтому Замухрышка.

Однажды дал ему отец немного еды на дорогу и сказал:

—   Довольно тебе есть родительский хлеб. Иди-ка ты сам попытай счастья, Замухрышка!

Шел он, шел, пришел в большой лес и заблудился. Еда у него вся кончилась, и он не знал, что ему делать. Загрустил он, сел на пенек и горько заплакал. Вот когда он пожалел, что так ленился дома.

Стемнело, и стал Замухрышка думать, где бы ему устроиться на ночлег. И увидал он, что вдалеке огонек горит, и пошел на огонек. Долго он шел и увидел большую реку, а на другом берегу той реки замок, а вокруг замка железные стены. И в одном окошке замка горел тот огонек. Разделся он догола, одежу на спину привязал и пошел вброд по реке. Но скоро так глубоко стало, что он чуть не утонул, насилу выбрался.

Вышел он на другом берегу, стал вход искать — а входа-то и нет, насилу он в железной стене ворота нашел, и они открылись сами собою.

Вошел он в ворота, а они за ним сразу сами и захлопнулись. Стал он бродить по двору, дверь в замок искать, да нашел только щелку в стене. Постучал он в стену, и тут же открылась дверь. И он вошел в темную-темную комнату.

Стал он стены ощупывать и нащупал дверь, она сразу отворилась, и он попал в большую комнату. Посреди той комнаты стоял стол, а за столом сидел старый-престарый старик и что-то писал. Нос у старика был длинный-длинный, а на голове надета чудная шапочка.

—   Чего тебе надо, мальчик? — спросил старик.

—   Вот хожу службу ищу,— ответил Замухрышка.

—   А как же ты сюда вошел? — спросил старик.

—   Да уж трудно мне пришлось,— ответил Замухрышка.

—   А ведь обратно-то еще трудней будет выбираться,— сказал старик.— Что же, оставайся мне служить. Я скоро поеду родных навестить и вернусь через год. А ты в это время читай книжки да коня моего холь. Вот тебе ключи ото всех дверей, только одну открывать нельзя, а какую, я тебе покажу. Если ты ее откроешь, я сразу вернусь и тебе несдобровать.

И вынул он большую связку ключей.

—   А как тебя звать-то? — спросил старик. —  Замухрышка,— ответил мальчик.

—   Красивое имя,— сказал старик и ушел.

А Замухрышка остался в замке. Целыми днями он читал книжки и скоро стал не глупей своего хозяина. Запретную дверь он никогда не открывал, только один разок ему очень захотелось заглянуть в щелку, но он вспомнил, что наказывал ему старик, и ушел от той двери подальше. Но дни шли за днями, и любопытство его все больше разбирало. И вот он не смог больше терпеть, открыл дверь и вошел в маленькую комнатку. В комнатке была печка, а на печке кипел котел. На стене висел меч, а рядом с ним несколько фляг. На столе лежали две щетки и коробка, а в ней колышки.

Перепугался Замухрышка, что ослушался старика, и стало ему тошно одному в замке. Тут он вспомнил про коня и побежал в конюшню. А там стоял хозяйский конь, под хвостом сено, а под мордой — жар. Пожалел Замухрышка коня и повернул его так, чтобы сено под мордой оказалось, а жар под хвостом! Тут конь и заговорил:

—   Что ты наделал? Ты зашел в запретную комнату, и хозяин, того гляди, вернется. Но ты мне помог, и за это я дам тебе добрый совет. Беги в запретную комнату и отпей из бутыли, что висит рядом с мечом. И станешь сильным и удержишь меч. Потом сунь голову в котел. Потом пройди в соседнюю комнату и возьми там латы. Одни блестят как солнце, другие — как месяц, третьи — как звезды в небе. Возьми их все. Еще возьми меч, флягу, щетку и коробку с колышками. Да только поскорее, не то вернется хозяин.

Побежал Замухрышка в замок и сделал все, как велел ему конь. Отпил он из бутыли, и меч в руке у него стал как перышко, сунул он голову в котел — и куда-то пропали грязные патлы и вместо них выросли золотые кудри. Взял он с собою все, что велел ему конь, сел на коня и поскакал прочь.

Недалеко он ускакал, и вернулся хозяин. Такой злой, что от этой злости все стены в замке дрожали.

Конь и спрашивает Замухрышку:

—   Слышишь ты что-нибудь?

—   Нет, ничего не слышу,— отвечает Замухрышка.

—   Приложи голову к моему уху,— сказал конь. Послушался мальчик, да только все равно ничего не услышал. Поскакали они дальше, и скоро конь опять спросил:

—   Слышишь ты что-нибудь?

—   Слышу сзади грохот.

—   Скорей, скорей скачи и плесни назад из бутыли! — сказал конь.

Послушался его мальчик, и разлилось за ними море, хозяину не переплыть.

Пришлось ему возвращаться, людей кликать, корабль строить.

А конь все скакал и скакал. И вот он снова спросил у мальчика, не слышит ли тот чего. Три раза он у него спрашивал, и на третий раз Замухрышка ему ответил, что слышит сзади ужасный гул.

—   Брось назад щетку! — сказал конь.

Бросил Замухрышка щетку, и за ними вырос дремучий лес, хозяину не пройти.

Пришлось ему возвращаться, людей кликать, деревья рубить.
скакали они, скакали и прискакали к стеклянной горе.

—   Только бы гору одолеть, и тогда уже нам ничего не страшно,— сказал конь.— Слышишь ты что-нибудь?

—   Да, я слышу, сзади гром гремит,— ответил Замухрышка.

—   Значит, старый тролль нас догоняет,— сказал конь.— А ну-ка пришпорь меня!

Пришпорил Замухрышка коня, а хозяин уже руку к нему тянет. Конь на гору, а хозяин за ним.

—   Высыпай колышки из коробки! — крикнул конь. Высыпал   он   колышки,   и   превратились   они   в   большущие
бревна,  покатились бревна с горы  на тролля и его раздавили!

—   Ну, мы спасены,— сказал конь.— Теперь переоденься во все старое, а латы оставь у меня, только не забудь — возьми с собой уздечку! Иди во дворец, он совсем близко, и попросись на службу — помогать садовнику.

Исполнил Замухрышка все, как велел ему конь, и садовник взял его на службу.

Конь приходил к нему каждую ночь, учил, что надо делать, и садовник хвалил его, нахвалиться не мог.

Вот как-то раз стоял Замухрышка в саду и золотые кудри расчесывал. А принцесса тут возьми да выгляни в окно; увидала его и подумала:   «Ох, не тот он, за кого себя выдает».

А Замухрышка увидал принцессу, поскорей нахлобучил шапчонку и спрятался за кустом.

Ну, а тут соседний король войну затеял, и конь научил Замухрышку, чтоб он пошел попросился в королевское войско. Замухрышка так и сделал. Король посмеялся, но на войну его взял и дал ему старую клячу. Пошли они в поход, а

Замухрышка с клячи в лужу свалился, и все войско над ним хохотало.

Подождал Замухрышка, пока войско мимо пройдет, оставил старую клячу в луже, сам на гору, потряс уздечкой, и прибежал к нему его волшебный конь, а на седле латы лежат.

—   Надевай те, что блестят как солнце! — сказал конь.— Бери меч, садись на меня, и поскачем с тобой на войну.

Замухрышка так и сделал, и не успело еще королевское войско до сечи дойти, а уж

Замухрышка всех врагов разогнал. Удивился король, кто же этот принц заморский? Тут он увидел, что из ноги принца кровь течет, и повязал ему ногу своим королевским платочком и потом пригласил его к себе, да только принц отказался и поскакал на гору. Там он разнуздал коня и переоделся во все старое.

Вернулся к луже, подобрал старую клячу и поплелся во дворец.

На другой день все так же было. Замухрышка выехал на старой кляче, она застряла в луже, он побежал на гору, потряс уздечкой. На этот раз он надел те латы, что блестели как месяц. Опять он разогнал всех врагов и поскакал на гору.

На третий день он надел те латы, что блестели как все звезды на  небе,   и  так   много  врагов  порубил  могучим  мечом,   что те, которые уцелели, пустились наутек и не оглядывались, пока до своей страны не добежали.

Опять король звал Замухрышку в гости, а он на гору поскакал. Переоделся там в старые лохмотья, подобрал клячу в луже и поплелся во дворец. Увидели его все и давай хохотать и спрашивать, где это он так долго пропадал.

Кончилась война, и устроил король пир на весь мир. Было тут много благородных принцев, которые помогали королю на войне, и король велел дочкам выбирать из них женихов.

Старшая покатила к одному принцу золотое яблочко и сказала:

—   Это тебе, моя радость.

Вторая тоже покатила яблочко к благородному принцу, ну, а младшая бросила яблочко Замухрышке,  он на пороге стоял.

—   Это тебе, моя радость,— говорит.

Рассердился король и велел вытолкать Замухрышку взашей.

—   Ну нет! — говорит Замухрышка.— Я на войне больше врагов перебил, чем вы все вместе!

Показал он свою рану на ноге и спросил, не признает ли кто свой платочек, на рану повязанный. Поглядел король и узнал свой платочек. Потряс Замухрышка уздечкой, и прискакал к нему волшебный конь.

Рассказал Замухрышка все как было, мол, конь не даст соврать, и конь все подтвердил. Все диву давались, а конь велел Замухрышке, чтоб принес топор и отрубил ему голову.

—   Нет, не могу я такое дело сделать! — сказал Замухрышка.

—   Делай, как я велю,— сказал конь.— Ты же обещал меня спасти.

Отрубил Замухрышка ему голову, и в тот же миг конь превратился в прекрасного принца. Взял тот принц Замухрышку за руку и подвел к королю.

—   Милый батюшка,— сказал принц.— Узнаешь ли ты сына родного, которого околдовал злой тролль? Ведь это на мне скакал Замухрышка, когда разогнал всех твоих врагов. Это он меня спас!

У короля даже дух захватило. А Замухрышка надел латы, что блестели как солнце, и золотые кудри по плечам распустил. И король на радостях тут же сделал его принцем и отдал ему в жены свою младшую дочку.

Тетка Гуди была няней. Она ухаживала за больными и нянчила маленьких детей. Как-то раз ее разбудили в полночь. Она спустилась из спальни в прихожую и увидела какого-то диковинного старичка, да к тому же косоглазого. Он попросил тетку Гуди поехать к нему, говоря, что жена его больна и не может нянчить своего грудного ребенка.

Посетитель не понравился тетке Гуди, но разве могла она отказаться от заработка? И вот она поспешно оделась и вышла с ним из дома. Старичок усадил ее на черного как уголь высокого скакуна с огненными глазами, что стоял у дверей, и они понеслись куда-то с невиданной быстротой. Тетка Гуди, боясь упасть, изо всех сил вцепилась в старичка.

Они мчались и мчались и наконец остановились у небольшого домика. Слезли с коня и вошли. Хозяйка лежала в постели, младенец — чудесный, здоровый малыш — лежал рядом с ней, а вокруг играли дети.

Тетка Гуди взяла ребенка на руки, а мать протянула ей баночку с мазью и велела намазать ребенку глазки, как только он их откроет.

Немного погодя ребенок приоткрыл глазки, и тетка Гуди заметила, что он так же косит, как и отец. Она взяла баночку с мазью и намазала ребенку веки, а сама все удивлялась: “Для чего бы это?” В жизни она не видывала, чтобы младенцам мазали веки. И вот она улучила минутку, когда никто на нее не смотрел, и тихонько помазала мазью свое правое веко.

Не успела она это сделать, как все вокруг изменилось словно по волшебству. Убранство в комнате стало роскошным; женщина в постели превратилась в прекрасную леди в белых шелковых одеждах; младенец похорошел еще больше, а пеленки его сделались блестящими и прозрачными, словно серебряная кисея. Зато его братишки и сестренки, что играли у постели, превратились в бесенят с приплюснутыми носами, острыми ушками и длинными волосатыми лапками. Они строили друг другу рожи, царапались, таскали за уши больную мать — словом, чего только не вытворяли. Тут тетка Гуди поняла, что попала к бесам.

Но она ни слова об этом не проронила. А как только женщина поправилась и смогла сама нянчить ребенка, тетка Гуди попросила хозяина отвезти ее домой. Он подвел к дверям черного как уголь коня с огненными глазами, и они поскакали так же быстро, как в первый раз, а может, еще быстрей, и, наконец, доскакали до дома тетки Гуди. Косоглазый старик снял ее с коня, вежливо поблагодарил, а заплатил ей столько, сколько ей никогда еще не платили за подобные услуги.

На другой день тетка Гуди отправилась на базар за покупками — ведь она долго не жила дома, и все ее припасы кончились. Вот стала она приценяться к товарам, и вдруг увидела того самого косоглазого старичка, что возил ее на черном как уголь коне! А как вы думаете, что он делал на базаре? Ходил от прилавка к прилавку и с каждого брал что-нибудь: с этого фрукты, с того яйца… Но никто, видимо, не замечал этого.

Тетка Гуди не собиралась мешать ему, но считала, что не следует упускать такого щедрого нанимателя, не перемолвившись с ним словечком-другим. Вот подходит она к нему, приседает и говорит:

— Добрый день, сэр! Надеюсь, ваша супруга и младенчик чувствуют себя так же хорошо, как…

Но договорить она не успела: диковинный старичок отшатнулся от нее, словно опешив от удивления, и воскликнул:

— Неужто вы меня сейчас видите?!

— Как же не видеть? — ответила она.- Конечно, вижу, и так же ясно, как солнце в небе. А еще я вижу, — добавила она, -что вы очень заняты покупками…

— Вот как? Ну, значит вы слишком много видите, — сказал он. — А скажите, каким глазом вы все это видите?

— Правым, конечно, — ответила она, довольная, что уличила его.

— Мазь! Мазь! — вскричал старый бес-ворюга. — Получай же за то, что суешься не в свои дела! Больше ты меня не увидишь!

Тут он ударил ее по правому глазу, и она сразу перестала его видеть.

Но что хуже всего-с этого часа она окривела на правый глаз, да так и осталась кривой до самой своей смерти.

Жил-был деревенский богач. Не умел он ни писать, ни читать, но считал себя первым человеком в деревне. За жадность и злой характер односельчане невзлюбили его. Была у богача любимая собака Азор. Частенько он говаривал своему батраку Мартыну:

– Знаешь, Мартын, эта собака умнее тебя: она всё понимает, вот только говорить не умеет. Если бы были школы для собак, я бы не пожалел денег, чтобы научить мою собаку говорить.

А Мартын самолюбивым парнем оказался. Горько ему было, что хозяин только и знает, что потчует его обидными словами, а держит впроголодь – лишь бы он ноги не протянул. Терпел он, терпел пока стало ему невмочь, и решил расквитаться с хозяином.

– Неужели ты не знаешь, что есть школы для собак? – спросил он однажды у хозяина.

– Что за вздор! – сердито прервал его богач.

– Совсем не вздор, хозяин. Недавно мой старый приятель лесничий рассказывал, что есть школа, где умных собак учат говорить и рассказывать всё, что они видят и слышат.

– Чудесно! – обрадовался хозяин. – А ты знаешь, где эта школа?

– Лесничий сказал, что школа эта далеко за нашим лесом и горой, а дорога туда стоит двадцать крон.

– Ну что ж, – двадцать, так двадцать! Возьми завтра Азора и отведи его в школу.

– Ладно, только за обучение там берут сто крон, – заметил батрак.

– Эх, куда ни шло! Не обеднею я без ста крон! – махнул рукой богач.

Погоди же ты, – подумал Мартын, – я тебя проучу. Мне за работу не платишь уже год, а на такую глупость денег не жалеешь .

На другой день хозяин отсчитал батраку сто двадцать крон, дал ему на дорогу кусок хлеба и щепоть соли, а для собаки – большой окорок.

Повёл Мартын Азора в лес к лесничему, который приходился ему кумом. Сели они за стол, выпили, закусили, да и съели весь окорок, а собаке бросили кость. Долго смеялся лесничий, узнав, какое дело привело к нему батрака.

– Оставь собаку у меня, – предложил он. – Здесь живой души не бывает, никто ничего не узнает.

Гостил Мартын у кума три дня, а на четвёртый вернулся в деревню. Расспросил его хозяин, как себя ведёт собака в школе.

– Жаль, что ты не пошёл со мной, хозяин! – ответил батрак. – Не успели мы войти в класс, как Азорка сел за парту и навострил уши. Учителю понравилась собака, и он сказал, что будет учить её целый год. Я заплатил ему за обучение сто крон, а когда приду за Азоркой, надо будет заплатить ещё сто.

– И пятисот не пожалею, лишь бы проговорил мой пес, – воскликнул богач. – И уж потом берегитесь, лентяи! Азорка будет мне докладывать, что вы делаете и о чём говорите. А как выйду с ним на улицу, вся деревня соберётся поглазеть да подивиться на такое чудо.

Не прошло и полгода, послал хозяин Мартына проведать Азора, справиться об его успехах. Дал он батраку денег на дорогу, кусок хлеба и щепоть соли, а собаке гостинец послал – большой копченый окорок.

И опять Мартын отправился к своему куму. Съели они окорок, помог Мартын куму скосить сено, и на четвёртый день вернулся домой.

Хозяин первым делом спросил у него, здоров ли Азорка, учится ли прилежно.

– Здоров, здоров, хозяин. Примерный ученик Азорка, быстро продвигается вперёд и уже читает по складам. Учитель его похвалил и сказал, что Азорка скоро начнёт говорить.

Прошёл год. Послал богач батрака за собакой. Дал он ему сто крон для учителя и ещё двадцать на дорогу, дал ломоть хлеба и щепоть соли, а для Азорки – копченый окорок. Пошёл Мартын к куму, поели они, выпили. Помог он куму запасти на зиму дров и на четвёртый день вернулся.

– А где же Азорка? – спросил хозяин.

– Испортился наш Азорка, – ответил батрак. – Наверное, другие собаки на него дурно повлияли, потому что он был умный, почтительный пес. А теперь такое говорит – уши вянут. Если бы ты только слышал! Говорит, что ты глупый зазнайка и лжец, что ты присвоил половину общинного пастбища и сосёшь из бедняков кровь, ссужая им деньги под высокие проценты, что ты свою собственную сестру обвёл вокруг пальца и подымаешь руку даже на родную мать. А ещё он грозился, что как только вернётся домой, то расскажет всей деревне о твоих злодействах. Эти непристойные слова так меня разозлили, что я привязал ему камень на шею и бросил его в реку.

Богача словно громом поразило.

– Тьфу, какой неблагодарный пёс! – возмутился он. – Столько денег я истратил на него, а он решил отплатить мне чёрной неблагодарностью! Хорошо ты сделал, Мартын. Если бы Азорка вернулся, он бы осрамил меня на всю деревню.

С тех пор богатый крестьянин и слышать не хотел о том, чтобы взять собаку в свой дом. Учёный Азор остался у лесника, а говорить так и не выучился.

Однажды святой Петр и святой Иоанн затеяли у входа в Рай отчаянную перебранку. Неизве стно, по какому именно поводу они спорили, но причина, видно, была нешуточная, потому что оба святых, начав с колкостей и ругательств, кончили рукопашной. Обхватив друг друга, они дрались, как два разъярившихся извозчика.

Святой Петр был побит. Он поднялся весь в пыли, испытывая досаду, совершенно недостойную столь высокопоставленного святого, и изо всей силы швырнул в лицо святому Иоанну огромные, тяжелые ключи от рая.

Но глава апостолов, ослепленный яростью, плохо целился. Ключи упали к ногам святого Иоанна, который быстро схватил их и заявил, что отныне он сам будет открывать и закрывать небесные врата. Как бывший привратник ни умолял кума простить ему минутную вспышку, как ни заискивал перед ним, стараясь выманить ключи, святой Иоанн даже слушать ничего не желал и только презрительно усмехался, когда святой Петр грозил пожаловаться самому богу. Он знал, что святой Петр побоится, как бы господь не разбранил его за то, что он дал волю своей злобе, и не посмеет принести жалобу на него, святого Иоанна.

Новый привратник, еще неопытный в исполнении своих обязанностей, разрешил переступить священный порог нескольким душам, не имевшим на то никакого права. Дьявол, явившись к нему самолично, упрекнул его в чрезмерной снисходительности и сказал, что непристойно святому отбивать хлеб у бывшего архангела. Он клялся, что донесет об этих делах богу-отцу. Но святого Иоанна ничуть не тронула угроза: он знал, что дьяволу не войти в рай.

Среди людей, проникших благодаря легкомыслию святого в царство блаженных, оказалось три скрипача. Но вместо того, чтобы вести себя благопристойно в том почтенном обществе, куда они затесались контрабандой, они принялись играть на своих скрипках самые залихватские и соблазнительные мотивы. Вскоре их окружила целая толпа святых помоложе — юношей и девушек, которые тут же стали водить хороводы и плясать, к великому негодованию патриархов и престарелых угодников, стойких в своей добродетели. Те отправились доложить богу-отцу о скандальных и неслыханных вещах, творящихся в раю.

Бог-отец приказал явиться святому Иоанну, на которого ему указали как на первопричину всего этого безобразия. Он выругал святого за то, что тот силой завладел ключами, и велел без всяких проволочек вернуть их Петру, испокон века облеченному правом исполнять обязанности ключаря. Святого Петра он, в свою очередь, распек за то, что тот поддался гневу, но апостол, обрадованный разрешением вступить вновь в свои права, на эти упреки ничуть не обиделся. Что же касается святого Иоанна, то он получил приказ удалить трех пройдох, забравшихся в рай по его оплошности.

Святой Иоанн очутился в очень затруднительном положении. О том, чтобы вывести скрипачей силой, нечего было и думать. Вступивший однажды в рай может покинуть его лишь по собственному желанию. Усевшись в уголок, святой Иоанн стал размышлять, как тут быть, однако ничего не мог придумать.

А бесчинства в раю все продолжались. Но так как музыканты играли без устали, струны скрипок стали лопаться одна за другой, волос на смычках поизносился, и скрипачи уже чувствовали, что им вскоре придется прекратить игру. Святой Иоанн узнал об их беде, и в нем зародилась надежда хитростью избавиться от непрошеных гостей, проскользнувших в рай.

Он вызвал из города барабанщика, посадил его недалеко от райских ворот и велел ему барабанить и кричать, что у него-де имеются в продаже три прекрасные скрипки, большой запас струн, смычков и канифоли; кто хочет купить, пусть обращается к нему, и он уступит товар по самой сходной цене.

При этом известии музыканты запрыгали от радости и поспешно выскочили из рая, чтобы купить новые скрипки. Оки накупили всего, не торгуясь, но когда захотели войти обратно, святой Петр брзжалостно захлопнул ворота рая перед самым их носом. Как уверяют, он совершенно равнодушно отнесся к мольбам праведной молодежи, которая толпами осаждала его, заклиная разрешить веселым музыкантам вернуться в рай.

Жили-были на свете три поросёнка. Три брата.

Все одинакового роста, кругленькие, розовые, с одинаковыми веселыми хвостиками. Даже имена у них были похожи. Звали поросят: Ниф-Ниф, Нуф-Нуф и Наф-Наф.

Все лето они кувыркались в зеленой траве, грелись на солнышке, нежились в лужах.

Но вот наступила осень.

Солнце уже не так сильно припекало, серые облака тянулись над пожелтевшим лесом.

— Пора нам подумать о зиме, — сказал как-то Наф-Наф своим братьям, проснувшись рано утром. — Я весь дрожу от холода. Мы можем простудиться. Давайте построим дом и будем зимовать вместе под одной теплой крышей.

Но его братьям не хотелось браться за работу. Гораздо приятнее в последние теплые дни гулять и прыгать по лугу, чем рыть землю и таскать тяжелые камни.

— Успеется! До зимы еще далеко. Мы еще погуляем, — сказал Ниф-Ниф и перекувырнулся через голову.

— Когда нужно будет, я сам построю себе дом, — сказал Нуф-Нуф и лег в лужу.

— Я тоже, — добавил Ниф-Ниф.

— Ну, как хотите. Тогда я буду один строить себе дом, — сказал Наф-Наф. — Я не буду вас дожидаться.

С каждым днем становилось все холоднее и холоднее. Но Ниф-Ниф и Нуф-Нуф не торопились. Им и думать не хотелось о работе. Они бездельничали с утра до вечера. Они только и делали, что играли в свои поросячьи игры, прыгали и кувыркались.

— Сегодня мы еще погуляем, — говорили они, — а завтра с утра возьмемся за дело.

Но и на следующий день они говорили то же самое.
И только тогда, когда большая лужа у дороги стала по утрам покрываться тоненькой корочкой льда, ленивые братья взялись наконец за работу.

Ниф-Ниф решил, что проще и скорее всего смастерить дом из соломы. Ни с кем не посоветовавшись, он так и сделал. Уже к вечеру его хижина была готова.

Ниф-Ниф положил на крышу последнюю соломинку и, очень довольный своим домиком, весело запел:

Хоть полсвета обойдешь,
Обойдешь, обойдешь,
Лучше дома не найдешь,
Не найдешь, не найдешь!

Напевая эту песенку, он направился к Нуф-Нуфу.

Нуф-Нуф невдалеке тоже строил себе домик. Он старался скорее покончить с этим скучным и неинтересным делом. Сначала, так же как и брат, он хотел построить себе дом из соломы. Но потом решил, что в таком доме зимой будет очень холодно. Дом будет прочнее и теплее, если его построить из веток и тонких прутьев.

Так он и сделал.
Он вбил в землю колья, переплел их прутьями, на крышу навалил сухих листьев, и к вечеру дом был готов.

Нуф-Нуф с гордостью обошел его несколько раз кругом и запел:

У меня хороший дом,
Новый дом, прочный дом,
Мне не страшен дождь и гром,
Дождь и гром, дождь и гром!

Не успел он закончить песенку, как из-за куста выбежал Ниф-Ниф.

— Ну, вот и твой дом готов! — сказал Ниф-Ниф брату. — Я говорил, что мы быстро справимся с этим делом! Теперь мы свободны и можем делать все, что нам вздумается!

— Пойдем к Наф-Нафу и посмотрим, какой он себе выстроил дом! — сказал Нуф-Нуф. — Что-то мы его давно не видели!

— Пойдем посмотрим! — согласился Ниф-Ниф.

И оба брата, очень довольные тем, что им ни о чем больше не нужно заботиться, скрылись за кустами.

Наф-Наф вот уже несколько дней был занят постройкой. Он натаскал камней, намесил глины и теперь не спеша строил себе надежный, прочный дом, в котором можно было бы укрыться от ветра, дождя и мороза.

Он сделал в доме тяжелую дубовую дверь с засовом, чтобы волк из соседнего леса не мог к нему забраться.

Ниф-Ниф и Нуф-Нуф застали брата за работой.

— Что ты строишь? — в один голос закричали удивленные Ниф-Ниф и Нуф-Нуф.

— Что это, дом для поросенка или крепость?

— Дом поросенка должен быть крепостью! — спокойно ответил им Наф-Наф, продолжая работать.

— Не собираешься ли ты с кем-нибудь воевать? — весело прохрюкал Ниф-Ниф и подмигнул Нуф-Нуфу.

И оба брата так развеселились, что их визг и хрюканье разнеслись далеко по лужайке.

А Наф-Наф как ни в чем не бывало продолжал класть каменную стену своего дома, мурлыча себе под нос песенку

Я, конечно, всех умней,
Всех умней, всех умней!
Дом я строю из камней,
Из камней, из камней!
Никакой на свете зверь,
Хитрый зверь, страшный зверь,
Не ворвется в эту дверь,
В эту дверь, в эту дверь!

— Это он про какого зверя? — спросил Ниф-Ниф у Нуф-Нуфа.

— Это ты про какого зверя? — спросил Нуф-Нуф у Наф-Нафа.

— Это я про волка! — ответил Наф-Наф и уложил еще один камень.

— Посмотрите, как он боится волка! — сказал Ниф-Ниф.

— Он боится, что его съедят! — добавил Нуф-Нуф.

И братья еще больше развеселились.

— Какие здесь могут быть волки? — сказал Ниф-Ниф.

— Никаких волков нет! Он просто трус! — добавил Нуф-Нуф.

И оба они начали приплясывать и петь:

Нам не страшен серый волк,
Серый волк, серый волк!
Где ты ходишь, глупый волк,
Старый волк, страшный волк?

Они хотели подразнить Наф-Нафа, но тот даже не обернулся.

— Пойдем, Нуф-Нуф, — сказал тогда Ниф-Ниф. — Нам тут нечего делать!

И два храбрых братца пошли гулять. По дороге они пели и плясали, а когда вошли в лес, то так расшумелись, что разбудили волка, который спал под сосной.

— Что за шум? — недовольно проворчал злой и голодный волк и поскакал к тому месту, откуда доносились визг и хрюканье двух маленьких, глупых поросят.

— Ну какие тут могут быть волки! — говорил в это время Ниф-Ниф, который волков видел только на картинках.

— Вот мы его схватим за нос, будет знать! — добавил Нуф-Нуф, который тоже никогда не видел живого волка.

И братья опять развеселились и запели:

Нам не страшен серый волк,
Серый волк, серый волк!
Где ты ходишь, глупый волк,
Старый волк, страшный волк?
И вдруг они увидели настоящего живого волка!

Он стоял за большим деревом, и у него был такой страшный вид, такие злые глаза и такая зубастая пасть, что у Ниф-Нифа и Нуф-Нуфа по спинкам пробежал холодок и тонкие хвостики мелко-мелко задрожали. Бедные поросята не могли даже пошевельнуться от страха.

Волк приготовился к прыжку, щелкнул зубами, моргнул правым глазом, но поросята вдруг опомнились и, визжа на весь лес, бросились наутек. Никогда еще не приходилось им так быстро бегать! Сверкая пятками и поднимая тучи пыли, поросята неслись каждый к своему дому.

Ниф-Ниф первый добежал до своей соломенной хижины и едва успел захлопнуть дверь перед самым носом волка.

— Сейчас же отопри дверь! — прорычал волк. — А не то я ее выломаю!

— Нет, — прохрюкал Ниф-Ниф, — я не отопру!

За дверью было слышно дыхание страшного зверя.

— Сейчас же отопри дверь! — прорычал опять волк. — А не то я так дуну, что весь твой дом разлетится!

Но Ниф-Ниф от страха ничего уже не мог ответить.

Тогда волк начал дуть: «Ф-ф-ф-у-у-у!».

С крыши дома слетали соломинки, стены дома тряслись.

Волк еще раз глубоко вздохнул и дунул во второй раз: «Ф-ф-ф-у-у-у!». Когда волк дунул в третий раз, дом разлетелся во все стороны, как будто на него налетел ураган. Волк щелкнул зубами перед самым пятачком маленького поросенка. Но Ниф-Ниф ловко увернулся и бросился бежать. Через минуту он был уже у двери Нуф-Нуфа.

Едва успели братья запереться, как услышали голос волка:

— Ну, теперь я съем вас обоих!

Ниф-Ниф и Нуф-Нуф испуганно поглядели друг на друга. Но волк очень устал и потому решил пойти на хитрость.

— Я передумал! — сказал он так громко, чтобы его услышали в домике. — Я не буду есть этих худосочных поросят! Я лучше пойду домой!

— Ты слышал? — спросил Ниф-Ниф у Нуф-Нуфа. — Он сказал, что не будет нас есть! Мы худосочные!

— Это очень хорошо! — сказал Нуф-Нуф и сразу перестал дрожать.

Братьям стало весело, и они запели как ни в чем не бывало:

Нам не страшен серый волк,
Серый волк, серый волк!
Где ты ходишь, глупый волк,
Старый волк, страшный волк?

А волк и не думал никуда уходить. Он просто отошел в сторонку и притаился. Ему было очень смешно. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не расхохотаться. Как ловко он обманул двух глупых, маленьких поросят!
Когда поросята совсем успокоились, волк взял овечью шкуру и осторожно подкрался к дому. У дверей он накрылся шкурой и тихо постучал.

Ниф-Ниф и Нуф-Нуф очень испугались, когда услышали стук.

— Кто там? — спросили они, и у них снова затряслись хвостики.

— Это я-я-я — бедная маленькая овечка! — тонким, чужим голосом пропищал волк. — Пустите меня переночевать, я отбилась от стада и очень устала!

— Пустить? — спросил брата добрый Ниф-Ниф.

— Овечку можно пустить! — согласился Нуф-Нуф. — Овечка не волк!

Но когда поросята приоткрыли дверь, они увидели не овечку, а все того же зубастого волка. Братья захлопнули дверь и изо всех сил налегли на нее, чтобы страшный зверь не смог к ним ворваться.

Волк очень рассердился. Ему не удалось перехитрить поросят! Он сбросил с себя овечью шкуру и зарычал:

— Ну, погодите же! От этого дома сейчас ничего не останется!
И он принялся дуть. Дом немного покосился. Волк дунул второй, потом третий, потом четвертый раз.

С крыши слетали листья, стены дрожали, но дом все еще стоял.

И только когда волк дунул в пятый раз, дом зашатался и развалился. Одна только дверь некоторое время еще стояла посреди развалин.

В ужасе бросились поросята бежать. От страха у них отнимались ноги, каждая щетинка дрожала, носы пересохли. Братья мчались к дому Наф-Нафа.

Волк нагонял их огромными скачками.

Один раз он чуть не схватил Ниф-Нифа за заднюю ножку, но тот вовремя отдернул ее и прибавил ходу.

Волк тоже поднажал. Он был уверен, что на этот раз поросята от него не убегут.
Но ему опять не повезло.

Поросята быстро промчались мимо большой яблони, даже не задев ее. А волк не успел свернуть и налетел на яблоню, которая осыпала его яблоками.

Одно твердое яблоко ударило его между глаз. Большая шишка вскочила у волка на лбу.

А Ниф-Ниф и Нуф-Нуф ни живы ни мертвы подбежали в это время к дому Наф-Нафа.

Брат быстро впустил их в дом. Бедные поросята были так напуганы, что ничего не могли сказать. Они молча бросились под кровать и там притаились. Наф-Наф сразу догадался, что за ними гнался волк. Но ему нечего было бояться в своем каменном доме. Он быстро закрыл дверь на засов, сам сел на табуреточку и громко запел:

Никакой на свете зверь,
Хитрый зверь, страшный зверь,
Не откроет эту дверь,
Эту дверь, эту дверь!
Но тут как раз постучали в дверь.

— Кто стучит? — спокойным голосом спросил Наф-Наф.

— Открывай без разговоров! — раздался грубый голос волка.

— Как бы не так! И не подумаю! — твердым голосом ответил Наф-Наф.

— Ах так! Ну, держитесь! Теперь я съем всех троих!

— Попробуй! — ответил из-за двери Наф-Наф, даже не привстав со своей табуреточки. Он знал, что ему и братьям нечего бояться в прочном каменном доме.

Тогда волк втянул в себя побольше воздуха и дунул, как только мог! Но, сколько бы он ни дул, ни один даже самый маленький камень не сдвинулся с места.

Волк посинел от натуги.

Дом стоял как крепость. Тогда волк стал трясти дверь. Но дверь тоже не поддавалась.

Волк стал от злости царапать когтями стены дома и грызть камни, из которых они были сложены, но он только обломал себе когти и испортил зубы. Голодному и злому волку ничего не оставалось делать, как убираться восвояси.

Но тут он поднял голову и вдруг заметил большую, широкую трубу на крыше.

— Ага! Вот через эту трубу я и проберусь в дом! — обрадовался волк.

Он осторожно влез на крышу и прислушался. В доме было тихо.

«Я все-таки закушу сегодня свежей поросятинкой», — подумал волк и, облизнувшись, полез в трубу.

Но, как только он стал спускаться по трубе, поросята услышали шорох.

А когда на крышку котла стала сыпаться сажа, умный Наф-Наф сразу догадался, в чем дело.

Он быстро бросился к котлу, в котором на огне кипела вода, и сорвал с него крышку.

— Милости просим! — сказал Наф-Наф и подмигнул своим братьям.

Ниф-Ниф и Нуф-Нуф уже совсем успокоились и, счастливо улыбаясь, смотрели на своего умного и храброго брата.

Поросятам не пришлось долго ждать. Черный, как трубочист, волк бултыхнулся прямо в кипяток.

Никогда еще ему не было так больно!

Глаза у него вылезли на лоб, вся шерсть поднялась дыбом.

С диким ревом ошпаренный волк вылетел в трубу обратно на крышу, скатился по ней на землю, перекувырнулся четыре раза через голову, проехался на своем хвосте мимо запертой двери и бросился в лес.

А три брата, три маленьких поросенка, глядели ему вслед и радовались, что они так ловко проучили злого разбойника.

А потом они запели свою веселую песенку:
Хоть полсвета обойдешь,
Обойдешь, обойдешь,
Лучше дома не найдешь,
Не найдешь, не найдешь!
Никакой на свете зверь,
Хитрый зверь, страшный зверь,
Не откроет эту дверь,
Эту дверь, эту дверь!
Волк из леса никогда,
Никогда, никогда,
Не вернется к нам сюда,
К нам сюда, к нам сюда!
С этих пор братья стали жить вместе, под одной крышей.
Вот и все, что мы знаем про трех маленьких поросят — Ниф-Нифа, Нуф-Нуфа и Наф-Нафа.

Когда-то давно, и даже давным-давно, жил в дремучем лесу бедный дровосек. Каждый божий день он ходил в лес валить деревья. Вот как-то раз собрался он в лес, и жена набила ему котомку едой, а через плечо повесила полную бутыль, чтобы он перекусил и выпил в лесу.

В этот день дровосек собирался свалить могучий старый дуб.

“Немало крепких досок получится”,-думал он.

Вот подошел он к старому дубу, вытащил топор да так замахнулся, словно хотел повалить дерево одним ударом. Но ударить он не успел: вдруг послышался жалобный голосок и появилась фея. Она стала просить и умолять дровосека не рубить старого дуба. Подивился дровосек, даже рта не смог открыть, чтоб хоть словечко вымолвить. Наконец очнулся и говорит:

— Что ж, не буду рубить, коли просишь.

— Так-то оно и для тебя лучше будет,- сказала фея.- А я тебя за это отблагодарю, три любые твои желания исполню.

Тут фея исчезла, а дровосек отправился домой с котомкой за плечами и с бутылью на боку.

До дому было далеко, и бедняга всю дорогу вспоминал о том, что с ним приключилось, — все дивился, никак опомниться не мог. Когда же он, наконец, пришел домой, на уме у него было только одно: посидеть да отдохнуть. Кто его знает — может, это опять фея голову ему заморочила. Так ли, этак ли, уселся он у огня и только уселся, как стал его голод терзать: а до ужина было еще далеко.

— Ну как, ужинать скоро будем, старуха? — спросил он жену.

— Часа через два,- ответила она.

— Эх! — вздохнул дровосек,- вот бы мне сейчас кольцо кровяной колбасы, да потолще!

И не успел он это вымолвить, как вдруг — хлоп! — в камин упало целое кольцо кровяной колбасы, да такой, что пальчики оближешь.

Подивился дровосек, а жена его втрое больше удивилась.

— Это что такое? — говорит.

Тут дровосек вспомнил все, что с ним приключилось утром, и рассказал об этом жене, с начала и до конца. Но пока он рассказывал, жена все хмурилась да супилась, а как дошел он до конца, так и взорвалась:

— Ах ты, дурак этакий! Дурак набитый! Чтоб твоя кровяная колбаса к носу твоему приросла!

И не успели они глазом моргнуть, как кровяная колбаса выскочила из камина и приросла к носу дровосека.

Дровосек дернул за колбасу, не отрывается; жена дернула,- не отрывается: дергали-дергали оба, чуть бедняге нос не выдернули, а колбаса все не отрывается — приросла крепко-накрепко.

— Что же теперь делать? — спрашивает дровосек.

— Да ничего! — отвечает жена, глядя на него со злобой. — Не так уж безобразно!

И тут дровосек смекнул, что у него ведь осталось всего одно желание — третье, и последнее. И он тут же пожелал, чтобы кровяная колбаса отскочила от его носа.

Хлоп! и колбаса плюхнулась на блюдо, что стояло на столе. И если дровосеку с женой так и не довелось кататься в золотой карете да одеваться в шелк и бархат, что ж, зато на ужин им досталась такая вкусная кровяная колбаса, что пальчики оближешь.

Жили-были три старушки, и захотелось им как-то полакомиться блинками. Первая старушка принесла яйцо, вторая – молоко, а третья – муку и масло. А когда толстый масляный жирный блин был готов, он вдруг потянулся на сковородке, свесился через край и убежал от старух! Быстро-быстро покатился блин прямиком в лес. А навстречу ему маленький зайчонок:

– Эй, толстый жирный блин, а ну стой! Сейчас я тебя съем!

Блин ему отвечает:

– Я только что от трёх старух убежал. Неужели я не убегу от Зайчика-попрыгунчика? – и покатился дальше.

Навстречу ему волк спешит и рычит:

– Эй, толстый жирный блин, стой! Я тебя есть буду!

Блин ему отвечает:

– Я от трёх старух убежал, и от зайчика-попрыгунчика! Неужели не убежать мне от Волка-бродяги? – и дальше покатился.

Навстречу ему коза, блеет:

– Толстый жирный блин, стой! Буду тебя есть!

Блин смеётся:

– Я от старух убежал, и от зайчика-попрыгунчика, и от волка-бродяги. Неужто не уйти мне от тебя, Коза Бородатая? – И быстро-быстро покатился дальше по лесу.

На дорогу конь выбегает и ржёт:

– Толстый жирный блин, стоять! Я тебя съем!

Отвечает Блин:

– От трёх старух я убежал, от зайчика-попрыгунчика, от волка-бродяги, от козы бородатой, неужели не убегу от Коня-Топтуна? – и дальше покатился.

Навстречу ему кабан дикий и визжит:

– Ни с места, толстый жирный блин! Хочу тебя съесть!

Блин ему отвечает:

– Эх, я от трёх старух убежал, от зайчика убежал, от волка-бродяги, от козы бородатой, от коня-топтуна, неужели от Кабана-Хрюкана не убегу? – и покатился дальше по лесу.

А навстречу ему трое детей. Не было у них ни мамы, ни папы. И сказали детишки:

– Дорогой блинчик, постой, пожалуйста! У нас за весь день во рту не было ни крошки!

И тогда толстый жирный блин сам запрыгнул детям в котомку и разрешил им себя съесть…

Рассказывают, что тигр и буйвол прежде были большими друзьями. Жили они по соседству и очень любили друг друга. Буйвол всем расхваливал тигра, а тот не раз приглашал буйвола погулять вместе с ним и развлечься. Во время этих прогулок тигр всегда сидел у буйвола на спине, и буйвол очень этим гордился.

Однажды друзья отправились на прогулку и повстречали стадо коров. Увидев буйвола и тигра, коровы спросили:

— Почему вы вместе?

— Мы дружим! — ответил буйвол.

— Не очень-то вы подходите друг к другу! — сказали коровы.

Но тигр и буйвол этого уже не слыхали, так как промчались вперед. Вскоре они поравнялись с табуном лошадей.

— Почему вы гуляете вместе?’- спросили, увидев их, лошади.

— Да мы друзья! — снова ответил за обоих буйвол.

— Странная дружба, что-то она нам не нравится! — прокричали им лошади, но тигр и буйвол, не слушая их, помчались еще быстрее.

Потом они повстречались с отарой овец. Поглядев на них, овцы спросили:

— Что вы делаете вдвоем?

Буйвол уже знал, что они тоже скажут: «Вы друг другу не подходите!» или «Нам такая дружба не нравится!» Поэтому он сразу же крикнул:

— Мы с ним друзья, а вам-то что за дело?

И, не дожидаясь ответа, он пронесся мимо. Вскоре после этого тигр и буйвол переселились в разные места: тигр перебрался в горы, а буйвол стал жить на берегу реки. И они перестали встречаться.

Но вот как-то раз буйволу захотелось повидать тигра, а тигр в это время решил навестить буйвола. И оба, не сговариваясь, пустились в путь.

Семь дней и семь ночей прошел каждый из них без отдыха. На восьмой день утром они встретились, и оба очень удивились. Старые друзья разговорились.

— Братец, куда ты идешь? — спросил тигр.

— Иду с тобой повидаться, брат! — отвечал буйвол. — А ты куда собрался?

— И я к тебе в гости иду! — сказал тигр. Выбрали они местечко у дороги, присели отдохнуть, поболтали о том, о сем. Вдруг тигр и говорит:

— Братец, я шел семь дней и семь ночей, ничего не ел, в животе у меня пусто. Давай-ка, братец, я тебя съем! А буйвол ему в ответ:

— Дорогой брат, я тоже провел в дороге семь дней и семь ночей, тоже голоден ужасно, но что делать? Давай лучше разойдемся по домам, и каждый пусть поищет себе чего-нибудь на обед.

Но тигр знай твердит свое:

— Позволь мне, братец, съесть тебя!

— Мы же друзья! — удивляется буйвол.- Как же ты можешь меня съесть?!

А тигр от голода уже и слюну пустил:

— Братец, ну позволь, в третий раз тебя прошу! Ты же мой старший брат, значит, должен меня накормить! Позволишь — я съем тебя, не позволишь — все равно съем!

— Ну, раз ты так хочешь есть, я согласен,- спокойно ответил буйвол.- Но прежде ты должен со мной сразиться! Победишь — можешь меня съесть, проиграешь — делать нечего: останешься голодным! Согласен?

Услыхав это, тигр очень обрадовался. Он считал себя царем зверей, а разве кто-нибудь сможет осилить царя?!

И оба стали готовиться к схватке. Готовились они семь дней. Тигр пошел в горы, собрал побольше лиан и обмотал их вокруг тела. А буйвол отправился в поле и залез в яму с жидкой глиной. Он полежал там, повалялся, а потом вылез и стал греться на солнце. Когда глина засохла, буйвол снова улегся в яму. Так он делал до тех пор, пока не покрылся глиняной коркой в несколько слоев.

На восьмой день тигр с буйволом встретились в назначенном месте.

— Ну, брат, кто первый будет нападать — ты или я? — спросил буйвол.

— Конечно, я! — ответил тигр.

— Хорошо! Сначала ты три раза кусни меня, а потом я три раза бодну тебя!

Тигр приготовился, раскрыл пасть и что есть силы укусил буйвола. Но тот даже ничего не почувствовал: ведь тигр откусил только кусок глины. Тигр куснул буйвола во второй раз — и опять лишь ком сухой глины отвалился. В третий раз кинулся тигр на буйвола — и в третий раз посыпалась с боков буйвола глина, а сам он остался цел и невредим.

Настал черед буйвола. Ударил он тигра своим длинным рогом — лопнули на тигре лианы. Ударил во второй раз — все лианы упали на землю. Ударил в третий раз — выпустил ему кишки. Тут тигр и издох.

А буйвол поглядел на него и сказал:

— Понял я теперь, что друзей надо выбирать осмотрительно! Впредь и детям и внукам своим закажу с тиграми дружбу водить!

С тех пор буйвол и тигр — враги. Если буйвол увидит тигра, он бодает его рогами; а если тигр заметит буйвола — обходит стороной, кусать боится!

Как-то раз двое студентов — оба они были большие плуты — отправились побродить по свету.

Шли они, шли, заблудились и набрели на дом, где жил солдат. У студентов с собой был хлеб, а у солдата — жареная курица.

И вот хитрецы, вздумав посмеяться над простаком-солдатом, предложили:

— Хлеба и курицы, — говорят они солдату, — все равно на всех не хватит. Давайте ляжем спать, и тот из нас, кому приснится самый невероятный сон, получит всю еду.

Улеглись они спать. Через некоторое время солдат поднялся и съел курицу и хлеб. Проснулись студенты и стали рассказывать, кто какой сон видел.

Один говорит:

— Мне снилось, будто я был на самом краю неба, на краю бесконечности. Там меня встретили прекрасные ангелы, они водили вокруг меня хороводы, угощали меня прекрасными фруктами и плодами, пели под чудесную музыку.

А другой студент решил переплюнуть своего друга и говорит:

— А я видел во сне, будто спускаюсь в самую глубь земли… Там, в непроглядной вечной темноте меня встретили духи земли. Они раскрыли передо мной все свои сокровищницы, показали прекрасные драгоценные камни, золото, подземные источники, величественные дворцы.

Спрашивают они солдата, что ему снилось.

— А приснилось мне, — говорит солдат, — что вы оба ушли далеко-далеко — один на самый край неба, а другой в глубь земли. Вот я и подумал, вряд ли вы когда-нибудь вернетесь, встал и, не просыпаясь, съел и курицу и хлеб.

Однажды крестьянин отправился в лес за дровами. За ним увязалась и его собака. Вместе они вошли в лес. Вдруг появился волк. Он набросился на собаку и хотел ее съесть, но собака со слезами на глазах сказала ему:

— Что сделала я тебе плохого, что ты хочешь меня съесть? Если ты сейчас съешь меня, все равно завтра опять будешь голодным. Давай пойдем к нам домой, там каждый день мне дают хлеб и другую пищу, будем жить вместе.

Волк видит, что собака говорит дело, и согласился. Шли они шли, и, когда подошли к селу, волк заметил, что шея у собаки плешивая, вся в нагноившихся ранах.

— Это хорошо, очень хорошо, братец, что ты так прекрасно живешь, но почему у тебя такая шея?

— Знаешь что, братец, у моего хозяина дурной характер: перед тем как положить передо мной хлеб, он надевает мне на шею цепь, а затем говорит: «Ешь».

— Нет, братец, я пойду обратно, а ты иди, живи с сытым желудком и с цепью на шее.

Сказка яо

Однажды из пустыни пришел человек, и был он одинок и печален.

Слон, который встретился ему на пути, взял его к себе на спину и носил его повсюду много лет, показывал ему леса и саванны и всех зверей, которые там обитали.

Человек питался диким медом и лесными плодами, которые доставал ему слон. Слон посвятил человека в тайны охоты и сделал его великим охотником.

Затем слон отнес мужчину в страну слонов, и там они увидели женщину, сидящую на земле. Слон опустил мужчину перед женщиной и сломал несколько деревьев, чтобы первая пара людей построила себе хижину и жила в ней.

Мужчина и женщина остались вместе. Вначале они жили только охотой. У них родилось много детей, и они постепенно заселили всю пустыню. Так возникло племя яо.

Удивительное дело, как это столь славные подвиги шильдбюргеров оказались по сию пору никем не записаны! А ведь из-за каких пустяков люди аршинные протоколы строчат! Самих-то жителей города Шильды винить не приходится — велики были их дела, велики и думы и не о письме заботы. К тому же были шильдбюргеры до того скрытными, что не пожелали увековечить свои деяния простыми буквами, а прибегли для этого к более мудреным знакам и отпечатали их на сырой еще глине могильных памятников.

Кстати сказать, это тоже свидетельствует об их необычайной прозорливости, ибо, дай они глине затвердеть, им пришлось бы живописать на ней не деликатными своими перстами, а костылем ночного сторожа. Костыль же этот, как всем известно, снабжен острым железным наконечником и весит три пуда шесть фунтов и двадцать два золотника; а может, прибегнуть и к другим каким остроконечным снарядам, к примеру — навозным вилам. Впрочем, все свое житье-бытье шильдбюргеры окружили такой глубокой тайной, что никто никогда не узнал бы о них, не приснись они как-то одному императору, у которого тоже, как говорится, была ума палата.

Сей император, пробудившись от сна, тотчас же позвал трех самых умных своих советчиков — точильщика, подметальщика и трубочиста — и велел им немедля отправиться на поиски шильдбюргеров. Послам было приказано до тех пор не устраивать привала, покуда не доберутся они до города Шильды. Там им надлежало хорошенько все разглядеть и не возвращаться домой, если не найдут себе ровню по уму и сообразительности.

Точильщик, подметальщик и трубочист, не теряя времени даром, взвалили на плечи каждый свой инструмент и пустились в путь-дорогу. Долго они странствовали в чужих краях, немало повидали всяких диковин, но того, что им надо было, никак не могли найти. Совсем уж они отчаялись, но вот однажды в полдень забрели в небольшой городок. Миновали заставу, вышли на базарную площадь и видят: стоит среди площади здоровенный свинопас, в плечах косая сажень, и надета на нем шапка городского головы. Стоит он посреди площади и во всю мочь трубит в рог, каким свиней скликают. «Видно, своих советников в ратушу зовет», — смекнули послы.

А советники не идут, замешкались. Осерчал городской голова, и так его рог заревел, что петушок на городских воротах волчком завертелся, а городские советники сломя голову бросились в ратушу. Понравилась городскому голове такая прыть, он и промолвил:

— Вот ведь как вас, важных господ, созывать приходится!

В ту пору его помощник гнал мимо ратуши стадо свиней, и свиньи стали тереться о столбы и подпорки сего высокого учреждения-бока чесать. Городской голова, опасаясь, как бы его дворец не рухнул, тут же на месте издал указ: поставить на каждом углу по одному советнику! Ну, а поскольку у отцов города дубинок с собой не оказалось, стали они махать свиньям шляпами, чтобы те, боже упаси, ратушу не сокрушили.

Когда эта опасность миновала, поспешили советники наверх. Тут надобно заметить, что у ратуши лестницы не было, а потому батрак главного свинопаса сиречь городского головы, спускал сверху доску на веревках и при помощи хитроумно прилаженных блоков поднимал советников одного за другим.

— И до чего же ловко у них это устроено! — воскликнули в один голос наши послы, дивясь хитрой механике, и тут же пришли к заключению, что наконец-то они и впрямь добрались до места.

Но прежде чем вручить городскому голове свои верительные грамоты, решили они пройти на погост — поглядеть могильные памятники. И там они увидели, что на каждом надгробии выдавлены какие-то странные знаки. Призадумались наши послы. Ну а как ума им было не занимать стать, в конце концов догадались: знаки эти передавали потомкам, чем погребенный был славен и именит. К примеру, вилы на могильнике говорили, что усопший знал толк в навозе, а прописное С — что покойник был мастер выгребать Свинарник. И так далее и тому подобное.

Убедившись еще раз, что они достигли цели, поспешили послы к ратуше, взгромоздились на доску, и батрак втащил их наверх, прямо пред светлые очи городского головы. Тут уж, как повелось, стали они препираться, кому говорить первому. Наконец выбор пал на точильщика, и тот повел такую речь:

— Мы — трое послов. Я искуснейший мастер точить ножи, ножницы и топоры. По левую руку от меня — знаменитый подметальщик, по правую — несравненный трубочист. Прибыли мы к вам из дальних стран, дабы почтить славного городского голову и великого свинопаса…

С этими словами точильщик принялся отвешивать городскому голове низкие поклоны. Но тут точило, прилаженное у него за плечами, перевесило, и искуснейший мастер точить ножи, ножницы и топоры сорвался на мостовую. Городской голова и его советники кричат ему сверху: пусть, мол, свою речь дальше говорит, а он и рта раскрыть не может. Стали советники думать и гадать, отчего это чужеземный посол рта открыть не может, и наконец решили, что, Должно быть, он, падая, свернул себе скулу. Тогда подняли они его на доске обратно и еще разок

сбросили вниз, чтоб скула на место встала. А затем потребовали, чтобы он закончил свое так славно начатое приветствие. Точильщик отдышался немного и говорит:

— Да я с перепугу все свои слова растерял!

Услыхав это, горожане бросились словно полоумные по домам. В скором времени вернулись они кто с лопатой, кто с киркой, кто с ломом-и давай раскапывать мостовую на месте, где чужеземный посол речь потерял.

Долго они копали, долго искали, но так ни одного словечка и не нашли, хоть вырыли глубокую яму. Снова собрались они на совет и быстро смекнули, что недурно было бы приспособить эту яму под колодезь. Но тогда возник новый вопрос: а какой ему быть глубины? Чтобы определить это, перекинули они балку через яму, и один из них ухватился за нее руками и повис. За его ноги уцепился второй, за того-третий, и так далее. В конце концов верхнему пришлось тяжеленько, и он крикнул своим приятелям:

— Эй, братцы! А ну, держись крепче — мне на руки поплевать надо!

Но только он одну руку отпустил, как вся цепочка рухнула.

Опять задумались горожане: а куда им теперь землю девать, которую они из ямы выбросили? После долгих словопрений один из них нашел выход: надо рядом выкопать вторую яму и свалить туда всю землю из первой. Переглянулись горожане, покумекали, и один изрек:

— А куда же мы денем землю из второй ямы?

— Ну и шут же ты гороховый!-ответили ему. — Вторую-то яму надо поглубже и пошире сделать, чтоб в нее вся земля из первой и из второй вошла. Соображать надо!

Слушали, слушали послы эти речи-и давай бог ноги! Очень уж стыдно им стало за свое скудоумие. Смекнули, стало быть, что против такого народа им вперед и соваться нечего!

Ну а так как марш они взяли скорый, то через короткое время прибыли к своему императору и отрапортовали обо всем, что увидели и услышали в славном городе Шильде.

В давние времена слон выглядел совсем не так, как теперь: у него были огромные глаза, уши торчком стояли на голове, а между ними росли прекрасные рога.

Когда на земле появились люди, лев сказал слону:

— Дружище, что-то повсюду развелось слишком много людей! Наверное, скоро они и до нас с тобой доберутся, работать заставят! Надо уходить на новые места!

— Я такой огромный, кто посмеет меня тронуть? — важно возразил слон. — Зачем же мне бежать куда-то?

Он был так величествен и горд, что ни на кого вокруг не обращал внимания.

Однажды на землю спустился погулять со своими птенцами воробей. В это время мимо проходил слон.

— Осторожно! Не ходите! Здесь мои птенцы! — закричал воробей.

Но слон, который даже и на людей не обращал внимания, не пожелал выслушать воробья.

— Что мне за дело до чьих-то птенцов? Мне надо пройти, и я обязательно пройду!

— высокомерно сказал он.

Тяжело переваливаясь, слон двинулся вперед и растоптал бедных воробушков!

Закричал воробей, заплакала его жена, но что они могли сделать? Слишком малы они были, чтобы справиться со слоном.

Полетел воробей за помощью к вороне. Ворона закаркала и пустилась догонять слона. Догнала и принялась когтями царапать ему глаза, долбить его клювом.

А воробей отправился за помощью к мухам. Самые большие мухи тоже полетели за слоном, уселись на его расцарапанные глаза и давай кусать.

Свету не взвидел слон. Спотыкаясь, словно слепой, побежал он через лес.

Жарко ему стало, захотелось пить, и он стал разыскивать воду.

А воробей тем временем обратился за подмогой к лягушкам. Лягушки повыпрыгивали из воды и отправились защищать воробья.

Слон несся, не разбирая дороги. Сослепу кинулся он за водой на гору. Увидали это лягушки, прискакали на вершину горы и принялись там квакать. Слон подумал, что вода где-то поблизости, побежал на кваканье и хотел с разбегу кинуться в воду, но вместо этого ударился о камень и покатился вниз. Три раза перекувырнулся он через голову — и сломал оба рога. Перекувырнулся еще два раза — смял свои длинные уши, и они стали у него словно два веера, приклеенные к голове.

Повезло еще слону, что не разбился до смерти!

А все звери, глядя на него, сказали:

— На земле все мы равны. Разве можно быть таким гордым и не замечать других?!

С тех пор глаза у слона стали маленькие и узкие, рога исчезли, а уши прижались к голове. И сделался слон внимательным и осторожным. Когда он идет по дороге или щиплет траву на поле, всегда смотрит, как бы не раздавить какого-нибудь маленького червячка.

Жил в былые времена охотник по имени Маркос. Пошёл он однажды на охоту и видит: под камнем чёрная змея пёструю змею душит. Прицелился охотник Маркос в чёрную змею, выстрелил, и, как оно получилось — неизвестно, только не попал он в чёрную, а попал в пёструю змею и убил её.

Расстроился охотник Маркос.

«Вай, вай, что я натворил! — думает. — Раз уж не могу больше попасть в того, в кого целюсь, не охотник я вовсе. И будь я проклят, если ещё хоть раз возьму ружьё в руки».

И подумайте, что же оказалось! Случилось так, что пёстрая змея была женой змеиного царя. Рассвирепел змеиный царь на охотника Маркоса, послал двух своих подданных и приказал охотника Маркоса так в пятку ужалить, чтобы яд у него из носу закапал. Поползли змеи, притаились возле ердика — отверстия в крыше — и стали ждать, когда Маркос спать ляжет.

А к Маркосу в это время пришли гости. Видят они, что охотник Маркос какой-то не такой, как обычно, и говорят:

— Вай, Маркос, что случилось? Вроде тебе нездоровит-ся? Или ещё что?

А Маркос отвечает:

— Нет, я не болен, но приключилась со мной беда, хуже всякой болезни. Хотел сегодня чёрную змею убить, пёструю спасти, да вышло наоборот. Вот я и поклялся отныне ружья в руки не брать: какой я охотник, раз убиваю не того, кого надо?

Услышали змеи, что Маркос своим друзьям говорил, и быстрей назад к своему царю. Рассказали всё, о чём подслушали. Царь им не велел Маркоса жалить, а велел к себе привести.

Приползли змеи в дом к охотнику Маркосу и говорят:

— Собирайся, наш царь тебя к себе зовёт. Отправился охотник Маркос вслед за змеями к змеиному царю.

По дороге одна из них говорит ему:

— Чёрная змея нашему царю смертельный враг. За то, что ты царицу не нарочно убил, царь тебя простит, а за то, что ты его врага выследил, он тебе награду даст. Только ты не бери у него ничего, а проси, чтобы он тебя своим змеиным языком облизал. Станешь от этого мудрее всех людей на свете.

Пришли они к змеиному царю. Царь спрашивает у Маркоса:

— Ты мою царицу убил? Охотник рассказал всё, как было. Царь его спрашивает:

— Если ту чёрную змею увидишь — узнаешь?

— Многие лета здравствовать тебе, царь, если увижу — узнаю.

Велел царь всех змей со всего света созвать, и все они проползли перед охотником Маркосом.

— Ну, что скажешь? — говорит царь. — Видел ты змею?

— Нет, — отвечает Маркос. — среди всех этих змей не было той.

Царь велит:

— Посмотрите, нет ли где ещё змей.

— Слуги отвечают:

— Есть один змей — сын самой старой змеиной старухи.

— Доставить его! — приказывает царь.

Принесли эту змею.

— Многие лета здравствовать тебе, царь,-говорит Маркос, — это та самая.

По приказу царя чёрную змею разорвали на такие мелкие части, что кусочки и не собрать было.

Змеиный царь обратился к охотнику Маркосу:

— Ты мне службу сослужил, и я тебя за это наградить хочу. Проси, чего тебе надо.

— Ничего не надо, — отвечает охотник. — Оближи только меня своим змеиным языком.

— Пусть свернёт себе шею тот, кто тебя надоумил, — говорит царь. — Я это сделаю, раз ты просишь, но это принесёт несчастье и тебе и мне.

Облизал змеиный царь охотника Маркоса, предупредил его:

— Никому об этом не рассказывай, даже жене. И тело своё не показывай нагим ни под каким видом ни одному живому существу.

Простился охотник Маркос со змеиным царём и вышел. Вдруг слышит — камни говорят, травы говорят, деревья говорят. Дошёл он до своей деревни. Слышит, как одна собака говорит другой:

— Сегодня ночью волки придут овец таскать, может, и нам мясца перепадёт.

А маленькая рыжая собачка ей возражает:

— Не стыдно вам! Мы хозяину скажем, когда волки придут, он их перестреляет.

Изумился охотник Маркос и понял: это от змеиного царя пришла к нему мудрость. Пошёл он к хозяину овец и сказал ему:

— Сегодня не спите, ночью придут волки. И рыжую собачонку не запирайте, пусть остаётся во дворе, она вас предупредит.

Хозяин смеётся:

— Тебе откуда такое известно, охотник Маркос? Если то, что ты сказал, окажется правдой, дам тебе двух самых жирных овец.

Едва наступила ночь, маленькая рыжая собачка залаяла. Хозяин выскочил из дому, видит: волки к стаду подбираются. Пострелял он волков, а утром повёл Маркоса в стадо, чтобы он выбрал себе двух самых жирных овец. Пришли они к овцам, Маркоc слышит, как один ягнёнок говорит:

— Кому я буду принадлежать, у того будет стадо в тысячу голов и я стану вожаком.

Охотник Маркос говорит хозяину:

— Не нужно мне жирных овец, не такую уж я тебе великую услугу оказал. Дай мне этого маленького ягнёнка, и хватит с меня.

С тех пор богатство как-то само пошло в руки к охотнику Маркосу; и очень скоро у него уже было тысячеголовое овечье стадо.

Однажды соседки собрались к жене охотника Маркоса и стали её поддразнивать:

— И что ты за жена? Даже не знаешь, каким путём твой муж разбогател.

— И в самом деле не знаю, — отвечает жена Маркоса.

— Значит, у него есть тайны от тебя. Слыхано ли такое? Ты пристань к нему, он тебе всё и расскажет.

Вечером пристала жена охотника к мужу: расскажи да расскажи свою тайну.

— Ай, жена, — отвечает Маркос, — ну плохо ли тебе живётся? Зачем задумала мои тайны выпытывать? Стоит мне рассказать их — в тот же час и умру.

— Нет, всё равно расскажи, — пристаёт жена. — А иначе я тебе не жена больше.

— Что ж, — вздохнул Маркос. — Расскажу. Только, вели на кладбище могилу копать да приготовь саван. Узнаешь мою тайну — и тут же меня похоронишь.

И жена соглашается: до того её любопытство разбирает, что и мужнина смерть не страшит, лишь бы его тайну выпытать.

— Пойду, — говорит Маркос, — в последний раз на своё стадо погляжу, а потом приду, расскажу тебе всё — и погибну.

Пришёл он в стадо. Видит: одна овца убегает, а баран за ней гонится. Овца говорит барану:

— Прыгни с этого бугра. Если не разобьёшься, выйду за тебя замуж.

А баран отвечает:

— Я не такой дурак, как охотник Маркос, чтобы из-за жены погибать. Не хочешь — не надо, я на другой женюсь, а разбиваться из-за тебя не собираюсь.

«Баран и то умнее меня!» — подумал Маркос. Пришёл да и выгнал из дома жену, которая ставила своё любопытство выше его жизни.

Долго жил Маркос один, нажил большое богатство. Однажды пришло известие, что царь, который правил той страной, где жил Маркос, опасно заболел. Собрались со всей земли мудрецы и знахари. Лечили, лечили его — не вылечили. Наконец вычитал где-то один мудрец, что болезнь эту можно вылечить отваром из головы змеиного царя. А до-стать её может только один человек, у которого тело покрыто змеиной кожей. Велел царь всем своим подданным такого человека разыскать. И вот однажды, когда охотник Маркос купался, подглядели два пастуха и увидели, что тело у него вроде как змеиной кожей покрыто.

Пошли они к царю и говорят:

— Многие лета здравствовать тебе, царь! Что ты нам дашь, если мы тебе скажем, у кого кожа на теле похожа на змеиную?

Царь говорит:

— Золота дам столько, сколько вы все вместе весите, только скажите.

— У охотника Маркоса тело, как у змеи.

В ту же минуту послал царь за охотником Маркосом и велел его силой раздеть догола.

— Иди к змеиному царю, — приказал он Маркосу. — Или принесёшь мне его голову, или я твою собственную отрублю.

Делать нечего, пошёл охотник Маркос к змеиному царю. А тот был такой мудрый, что и спрашивать не стал, зачем Маркос к нему пришёл, сам всё понял.

— Вот видишь, — говорит он Маркосу, — я тебя предупреждал, что твоя просьба к беде приведёт.

— Я не виноват, — отвечает Маркос.- Тридцать лет прятался от людей, а увидели меня пастухи случайно. Теперь вот царь велел либо твою голову ему принести, либо грозился мою отрубить.

— Что ж, — говорит змеиный царь.- Раз он узнал, в чём его спасение, он так или иначе до меня доберётся. Руби мне голову. Как принесёшь её домой, налей воды в чан и кипяти в нём голову, пока не останется воды всего седьмая часть. Наполни две чаши. Одну сам выпей, а другую дай царю. Не забудь, сделай всё, как велю.

Охотник Маркос срубил голову змеиному царю, пришёл домой и сделал всё, как было велено.

Только выпил он чашу, как стало ему всего восемнадцать лет. А царь, как выпил, тут же исцелился и тоже помолодел ровно на двадцать лет. Сел царь на трон, а охотника Маркоса назначил своим первым визирем и сказал ему:

— Я царь, но слушаться тебя буду во всём, потому что нет на свете человека мудрее тебя.

А охотник Маркос ответил:

— Был мудрее меня змеиный царь, был он и добрее меня, а мы с тобой всем ему обязаны.

Как сбылись их желания, так и ваши пусть сбудутся.

Было где-то или не было, а все ж таки было, говорят, за морем-океаном, за семьюдесятью семью царствами-государствами и еще на кривой вершок подальше, если отсюда глядеть, жила на свете бедная женщина с лежебокой сыном. Днем и ночью трудилась бедная женщина, пряла да ткала, руки-ноги ее покоя не знали, а бездельник сын валялся где попало целыми днями, пыль пересыпал из ладони в ладонь.

Шибко убивалась бедная женщина, кажется, лучше б помереть с горя-печали. Да только что же станется с ее дитятком единственным, ежели она богу душу отдаст? Он же совсем беспомощный, ленивец эдакий, ему и лакомство любимое прямо в рот подай – сам-то и руку не протянет.

Но в какой-то день Янош вдруг голову приподнял и спрашивает мать:

– А скажи-ка, родимая, отчего это стучат у соседей, да громко так?

– Соседи, сынок, дом новый ставят, оттого и стучат-приколачивают. Янош так и подскочил, говорит матери:

– Пойду-ка я к ним, родимая, может, чем-нибудь да помогу.

Бедная женщина даже онемела, глаза вытаращила: вот чудеса!

Пришел Янош к соседям, а они как раз вкруг бревна девятисаженного сгрудились, поднять хотят, а сил не хватает. Янош даже руками всплеснул, такое увидя.

– Да неужто,– кричит от ворот,– слабаки вы такие, что бревна не подымете?

– Ступай отсюда, бездельник, пыль дорожную перемалывать,– рассердился сосед,– не то затолкаю тебя самого под бревно!

– Да ты не ершись, сосед! Хороши ж вы, работнички! Хворостину, вишь, осилить не можете, зачем только кормят вас. А ну-ка подайтесь назад все!

Подхватил он бревно и поставил матицей – словно палку подбросил.

С той поры Яноша всюду встречали с почетом. Кто строиться вздумает, первым делом Яноша зовет на подмогу; самые неподъемные тяжести он подымает, зато и ему не жалеют денег – он уж и не придумает, что с ними делать, где складывать.

Ох, как его матушка радовалась, нахвалиться не могла сыном! «Теперь мне бояться нечего,– думает,– прокормит меня сынок до самой моей смерти». Даже к старосте сельскому завернула, не удержалась и ему похвастала.

А староста был жадный да завистливый, прежде никогда не держал работников, все из скупости, а тут подумал: «Найму-ка я этого Яноша задешево». Староста как раз недавно земли прикупил, угодья большие, да кустарником все поросли. Вот и пусть силач Янош кустарник выкорчует.

Говорит он матери Яноша: так, мол, и так. Обрадовалась женщина, бегом домой припустилась, взяла с собой сына и назад, к старосте. Тотчас и сговорились. Староста за работу Яношеву обязался его с матерью кормить, поить, одевать, а как кончится срок, получит Янош ремешки для бочкоров. А ремешки из спины того из них вырежут – старосты или Яноша, – кто на другого рассердится.

В первый день нового года пришел Я нош к старосте за работу приниматься. Утром поставили перед ним маленькую миску с мамалыгой, а потом приказали выгнать овец на дальнюю вырубку и до вечера домой глаз не казать, но подлесок весь выкорчевать. Котомку же дали пустую, так и хлопала на ветру.

Я нош не опечалился, овец выгнал, куда приказано, и оставил пастись, а сам насобирал сухих веток и такой огонь разжег, что до неба языки доставали. Когда прогорели дровишки, поймал он двух барашков, освежевал их, насадил на крепкую ветку дубовую да и зажарил на алом жару. До отвала наелся, корочка так и хрустела, сам король бы ему позавидовал!

Вечером пригнал он овечек на Старостин двор. Староста спрашивает:

– Ну и сколько ж ты одолел, Янош?

– Все одолел, ваша честь,– отвечает Янош.

– Неужто все одолел?! Ты про что говоришь-то?

– А про тех барашков пестреньких. Съел я их, другого харча ведь не было. Что, аль осерчали вы, господин староста?

– Что ты, что ты, ни капельки. Правильно сделал. Делай и в другой раз так же, если моя жена опять с пустой котомкой тебя отправит.

Досталось старостихе от мужа, зачем поскаредничала, Яноша с пустой котомкой отпустила – словно не он сам приказал ей так поступить! Но больше-то ведь не на ком было злость сорвать.

Так миновала зима. По весне отправился староста поглядеть, много ли Янош успел кустарника выкорчевать.

Пришел и за голову схватился: ни одного кустика не выкорчевано, а Янош спит себе возле овечек в тени, десятый сон видит. Растолкал его староста, ругает, а Янош и ухом не ведет. Послушал, послушал и спрашивает:

– Что, господин староста, аль сердиться изволите?

– Что ты, что ты, негодяй, бездельник, я совсем не сержусь. А вот ты подставляй-ка спину, потому как уговор нарушил.

– Тогда сперва вы, господин староста, подставляйте спину, вы же первый уговор нарушили. Матушке моей корочки сухой не дали, да и мне – не на всякий день.

«Этого, видать, вокруг пальца не обведешь,– думает староста,– ну уж ладно, придется пострадать, пусть он кустарник все ж выкорчует».

На другой день Янош надивиться не мог, когда в котомку свою заглянул: лежал там большой каравай хлеба белого и сала добрый кусок.

«Ну, коли так,– подумал Янош,– надобно за корчеванье приняться». Взял было топор, вырубать стал, да видит – медленно дело идет. «Да с чего мне мучиться, ну-ка, топор, в сторону!» Схватился обеими руками за куст, сразу с корнями выдернул, потом второй, третий, и пошел, пошел, точь-в-точь как бабы коноплю дерут.

За два дня все и повыдергивал – деревья, подлесок, кустарник, плющ,, – потом все в одну кучу свалил, куча получилась с церковь высотой, и поджег.

Вот это был костер так костер! Уж вечер настал, а светло, как днем. Увидели в деревне огонь, испугались, что конец света пришел, вся земля горит. Забили набат, схватили кто топор, кто ведро и бегом на огонь, словно разума лишились. Только на место прибежали, увидели люди, что Старостина вырубка горит, а не мать-земля.

Янош по коленям бил, так смеялся, а люди посердились да и по домам разошлись. Утром староста спрашивает Яноша:

– Много ли корчевать осталось?

– Все выкорчевал, господин староста.

– А куда же сложил то, что выкорчевал?

– Да я сжег все, до последней тростиночки. Неужто не видали вчера, как огонь полыхал?

– Видел, как не видеть, разбойник ты! Только мне сказали, что соседняя деревня горит.

– Так, может, осерчали вы, господин староста?

– Что ты, что ты, и не думал!

А сам, того гляди, лопнет от злости.

Не знали староста со старостихой, что и делать, как от Яноша избавиться. Днем и ночью думали, ломали головы, наконец староста кое-что придумал. Позвал он Яноша и говорит ему:

– Вот тебе задание: ступай в лес, разыщи там дядю Михая, отнеси ему еду да одежу, он уж год в лесу свиней пасет, обтрепался, должно быть, бедняга. Вместе с ним свиней и пригоните.

Пошел Янош в лес густой, стал свиней искать, хотя их никогда там и не было. Это ж каждому умному человеку понятно: староста погубить Яноша вздумал, затем и в лес послал, может, там зверь какой его задерет.

Вот идет Янош по лесу, в самую чащобу забрался, все заросли прочесал, все места обошел, где велел староста дядю Михая искать, да только нигде его не нашел, за всю дорогу ни одной живой души не встретил.

Целую неделю ищет Янош дядю Михая и подумывает уже, не пора ли домой возвращаться: где ему, в самом деле, этого дядю Михая искать? Как вдруг слышит: топот, хрюканье, веток хруст – не иначе как стадо свиней идет.

Так и вышло! Выбегает на него из густых зарослей большое стадо свиней, а за ними кто-то большой, черный топает – пастух, должно быть.

Обрадовался Янош, что свиней Старостиных все же нашел, да как заорет:

– Эй, дядя Михай, э-ге-гей! Стойте, не спешите так, я вам хлеба принес и одежу на смену!

Но дядя Михай на него и не глянул, за свиньями спешит и ворчит на ходу. Это ж медведь был, не человек, я сам его видел, вот как вас сейчас! А спешил он за дикими свиньями, приноравливался одну какую-нибудь на ужин себе ухватить.

Видит Янош, дядя Михай и не глядит на него. Рассердился парень, догнал пастуха и хвать его по плечу!

– Бог в помощь, дядя Михай, это что ж вы и словом бедного человека не приветите? Вам господин староста одежу прислал, надевайте, да побыстрей, вы вон совсем обносились, не поймешь, в чем и ходите.

Испугался медведь, с перепугу на дерево влез, рычит оттуда на Яноша.

– Ну, хватит, дяденька, шутки шутить, живо слезайте с дерева да рубаху наденьте.

Медведь слезать и не думает, рычит:

– Рррав… ррав…

– Какое там рано! – кричит ему Янош.– Говорю, живо слезайте, дядя Михай!

Да только медведю говори не говори… Рассердился Янош по-настоящему, ухватился за дерево да с корнями выдернул и наземь швырнул вместе с мишкою, по лесу гул прошел.

Застонал медведь, завопил от боли так, что лес загудел, а Янош и говорит:

– Сказано было, дядя Михай, хватит шутки шутить! А теперь, вишь, ударились больно. Ну, берите рубаху, одевайтесь!

Но дядя Михай и впрямь уже не шутил: встал на задние лапы, развернулся и такую оплеуху Я ношу закатил, что у того искры из глаз посыпались.

Тут и Яношево терпение кончилось.

А ну, надевайте рубаху, не то попляшете у меня, дядя Михай! – заорал он во всю глотку.

Да только с медведем что ж? – ори не ори, по-хорошему говори или злобствуй, он знай рычит да лапами передними машет, оплеухами сыплет и слева и справа.

– Так вы, значит, вот как! Ну, погодите же, дядя Михай! Схватил тут Янош дядю Михая и сам напялил на беднягу и штаны,и рубаху, да еще тычков не жалел, ежели тот не быстро руки-ноги сгибал. Покончив с этим, схватил Янош дядю Михая за руку и потащил за собой: надо ж было и стадо свиней собрать да к старосте гнать. Только дело нелегкое оказалось, не желали свиньи кнута слушаться: ее гонишь в одну сторону, а она в другую бежит, да еще оборачивается, клыки показывает. Срубил тогда Янош дерево сажени в три, стал им управляться, по бокам свиней охаживать – сноровистей дело пошло. Только кабан один, громадный да страшный, орясины не убоялся, повернулся и пошел на Яноша – вот сейчас пропорет клыками.

– Остановись, кабан, коли жизнь мила!

Не послушался зверь, хватил его Янош по клыкастой башке кулаком – из вепря и дух вон. Толкнул Янош тушу к дяде Михаю – займись, мол, пока я стадо соберу.

Дядя Михай справился скоро – целиком вепря сожрал, ни куска не оставил. Вернулся Янош, с досады рукой махнул.

– Уж половина-то вроде бы мне причиталась… Ну да ладно, помогите хоть стадо домой гнать.

А медведь рычит только:

– Ррав… ррав…

– Что значит рано, черт побери! Не рано, а в самую пору! – заорал Янош и такого ему дал тумака, что бегом побежал дядя Михай да вприпрыжку.

И на другой день к вечеру прибыли они к Старостину двору. Ох, братцы мои, до чего же староста испугался! Стоит трясется: еще бы, огромное стадо диких свиней во дворе! А Янош, ни словечка не молвив, загнал все стадо в сарай, одного кабана дяде Михаю на ужин зажарил, а после того подошел к старосте да и говорит:

– Ну, господин староста, ваших свиней я пригнал, но одно скажу: такого пастуха, как дядя Михай, нипочем не держал бы. Уж как я его уламывал, и просил, и грозил, но он и одеться сам не хотел, пришлось обрядить его силою. А ведь совсем обносился: исподнего и того на нем не было. И каравая белого не пожелал откушать, и от мяса жареного нос воротил: мясо он, вишь, сырым только ест – целого кабана слопал, не поперхнулся. Я говорю, домой, мол, пора, а он все «рано» да «рано», еле привел. Нет, был бы я старостой, сей минут от ворот поворот ему дал бы.

– Твоя правда, сынок, гони ты его, да подальше, чтоб в селе и духу его не было,– заторопился староста, лишь бы от медведя избавиться.

Пошел Янош во двор, взял медведя за ухо, вывел за околицу.

– А ну, ступай,– говорит,– дядя Михай, куда глаза глядят. Подхватился мишка и прямо к лесу дунул, только его и видели. «Ну,– думает староста,– от медведя я освободился, но вот с дикимисвиньями как управиться? Эх, сколько их, видимо-невидимо!» Позвал староста Яноша и говорит ему:

– Вижу я, сынок, свиньи-то у нас в теле, забей ты их всех на рассвете.

Встал Янош ранехонько, еще и заря не занялась, всех свиней забил, начал одну за другой на огне палить. К утру что было у старосты соломы – ни соломинки не осталось.

Староста говорит:

– Что ж, сынок, ступай к губернатору, попроси у него чуток соломы взаймы.

Янош пошел к губернатору, тот ему говорит:

– Ступай, сынок, в лес мой, увидишь там бо-ольшой стог соломы, бери оттуда столько, сколько унести сможешь.

Пошел Янош куда приказали, приподнял стог с одной стороны, подлез под него и поволок целиком. У ворот, однако, остановился – не пролазит стог, отодвинул в сторону половину ворот и дальше стог волочит. Когда мимо дверей губернаторских шел, крикнул:

– Благодарствуем, господин губернатор!

– Эй! – закричал губернатор.– Стой, остановись, негодяй, ты же всю мою солому забрал!

Но Янош и не оглянулся, приволок стог к старосте да всю солому и сжег.

«Что ж,– думает староста,– от медведя освободился, от свиней диких тоже, теперь от Яноша бы избавиться».

Думал-думал и придумал, как парня погубить. Был у него во дворе глубокий колодец, уже высохший, на нем лежал жернов огромный, какой и дюжине мужиков не сдвинуть.

Староста Яношу говорит:

– Сдвинь жернов в сторону и сложи в колодец свинину да сало, чтоб не попортились.

Янош одной рукой жернов в сторону сдвинул и спустился в колодец, чтоб мясо принимать, какое ему двадцать четыре работника подавали. Да только недолго работа шла. Староста мигнул, поднатужились двадцать четыре работника и жерновом каменным опять колодец накрыли. Янош ждал-ждал внизу – никто не подает ему мясо, не дождался и полез поглядеть, что они там наверху делают. Лезет, лезет, вдруг голова во что-то уперлась. Глядит, а это жернов. «Ну что ж,– думает Янош, – малость великоваты поля у шляпы, дак ведь у кого какая шляпа есть, ту и надевает». Дырка в середине жернова как раз по голове пришлась, сунул он в нее голову да вместе с жерновом на свет божий вылез, утра доброго всем пожелал.

– С добрым утречком,– говорит старосте.– А за шляпу, конечно, спасибо, да только мне солнце не во вред, ни к чему мне шляпа с эдакими полями.

Староста злой стоит, не знает, что уж придумать такое, чтобы Я ноша извести. А тут весть пришла: надобно либо самому в войско идти, либо кого послать за себя, француза воевать. Обрадовался староста: вот и способ от Яноша избавиться! Дал он ему белого коня, пропитания на месяц целый, еще и денег не пожалел, две монетки дал по двадцать крайцаров.

Вскочил Янош на коня и только тогда спросил:

– А делать-то что там надо, господин староста?

– Ничего делать не надо, сынок, только драться.

– Ну, ежели только драться, то благослови вас бог за доброту, господин староста.

И поехал Янош все вперед да вперед, ни разу не остановился, пока до самой войны не доехал. Как раз подгадал, когда оба войска пальбу открыли великую. Соскочил Янош с коня, стреножил его и пустил попастись, сам же развел костер, воду в котелке вскипятил, мамалыгу варить стал. Только мамалыга закипела, забулькала, вражье войско надумало по костерищу его палить, одно ядро пушечное совсем рядом с Яношем упало.

– Эй, вы там, не стреляйте сюда! – закричал Янош.– Люди здесь! Да только неприятель слушать Яноша не стал, пули, ядра так вокруги запрыгали, словно градины. Опять покричал им Янош;– Сказано вам, сюда не швыряйтесь, не то глядите: ежели в меня попадете либо мамалыгу попортите, несдобровать вам!

Не успел он договорить толком, бахнуло ядро прямо в костер, все напрочь снесло – мамалыгу, дрова, будто ничего и не было. Тут терпение у Яноша кончилось, вскочил он на ноги, молодое дерево буковое с корнями вырвал и кинулся с ним на вражье войско: в одну сторону махнет – пол-армии нет, в другую – еще пол-армии нет; кто мертвым упал, кто бежит со всех ног, ни одной вражьей души на поле не осталось.

– Говорил же я вам! – попенял им Янош, с делом покончив.

И пошел опять огонь разводить, мамалыгу готовить. Мамалыга вышла на славу, дух от нее по всему лесу идет.

Сидит Янош, мамалыгу свою уплетает. Тут подходит к нему король. Поблагодарил король Яноша за то, что страну его от врагов спас, тотчас в герцоги произвел и самую красивую дочку в жены ему отдал.

Сыграли свадьбу звонкую, кормили-поили всех без разбору, а Янош съездил в свою деревню, привез к себе мать родимую, и жила она с той поры горя не ведая.

Да они и сейчас все живы, коль не умерли.

Не в наше время, а давным-давно жил на свете человек. Звали его Шейдулла, и был он лентяй и бездельник.

Жена и дети его постоянно голодали, а уж о новых платьях и мечтать не смели.

Станет жена упрекать Шейдуллу, что он не хочет работать, а Шейдулла в ответ:

— Ничего, не горюй! Сейчас живём бедно, скоро будем жить богато!

— Да как же мы будем жить богато? — спросила жена.- Ведь ты целые дни лежишь, палец о палец не ударишь!

А Шейдулла опять своё:

— Подожди, придёт время — заживём и мы богато!

Ждала жена, ждали дети — не могли дождаться.

— Нечего ждать, — говорит жена, — совсем от голода умираем!

Решил тут Шейдулла идти к мудрецу за советом: как от бедности избавиться. Собрался и пошёл.

Шёл Шейдулла три дня и три ночи и встретил на дороге тощего волка.

— Куда идёшь, добрый человек? — спросил его волк.

— Да вот иду к мудрецу просить совета, как стать богатым.

Услышал это волк и говорит Шейдулле:

— Будь добр, узнай, кстати, что мне делать. Вот уже третий год у меня страшная боль в животе: ни днём, ни ночью нет мне покоя. Пусть посоветует мудрец, как мне избавиться от этой боли.

— Хорошо,-отвечает Шейдулла,-спрошу. И пошёл дальше.

Шел Шейдулла опять три дня и три ночи и увидел возле дороги яблоню.

— Куда идёшь, добрый человек? — спрашивает его яблоня.

— Иду к мудрецу просить совета, как жить без трудов.

— Будь так добр, попроси у мудреца совета и для меня, — говорит яблоня. — Каждый год весной я вся зацветаю, а как распустятся мои цветы, так все разом и осыпаются. Спроси у мудреца, отчего это.

— Хорошо, спрошу, — ответил Шейдулла и отправился дальше.

Шел он опять три дня и три ночи и дошёл до глубокого озера.

Высунула большая рыба голову из воды и спрашивает:

— Куда идёшь, добрый человек?

— Да вот иду к мудрецу просить совета и помощи.

— Будь так добр, передай ты мудрецу и мою просьбу. Вот уже седьмой год, как у меня постоянно что-то колет в горле. Пусть мудрец даст совет, как мне стать здоровой.

— Хорошо, спрошу, — сказал Шейдулла и пошёл дальше.

Шёл Шейдулла опять три дня и три ночи. Наконец дошёл он до рощи. А роща вся была из розовых кустов. Смотрит — под одним кустом сидит старик с длинной седой бородой. Взглянул старик на Шейдуллу и спрашивает:

— Что тебе нужно, Шейдулла? Удивился Шейдулла.

— Как ты, — спрашивает, — узнал моё имя? Не тот ли ты мудрец, к которому я за советом иду?

— Да, — ответил старик. — Что же тебе нужно от меня? Говори скорее!

Рассказал Шейдулла, зачем он пришёл, что ему нужно.

Выслушал его мудрец и спрашивает:

— Больше ни о чём не хочешь спросить меня?

— Хочу, — отвечает Шейдулла. И рассказал о просьбах тощего волка, яблони и большой рыбы.

— У рыбы, — сказал мудрец, — застрял в горле крупный драгоценный камень. Когда вынут у неё из горла этот камень, тогда она и выздоровеет. Под яблоней зарыт большой кувшин с серебром. Когда выроют этот кувшин, тогда перестанут засыхать цветы яблони и будут на ней созревать яблоки. А волку, чтобы избавиться от боли, нужно проглотить первого лентяя, какой ему попадётся.

— А моя просьба? — спрашивает Шейдулла.

— Твоя просьба уже исполнена. Ступай! Обрадовался Шейдулла, не стал больше расспрашивать мудреца ни о чём и отправился домой. Шёл он, шёл и дошёл до озера. Там его ждала с нетерпением большая рыба. Как только увидела она Шейдуллу, спросила:

— Ну, что посоветовал мне мудрец?

— Когда вынут у тебя из горла драгоценный камень, тогда и станешь ты здоровой, — сказал ей Шейдулла и хотел идти дальше.

— Добрый человек, сжалься надо мной, — стала просить его рыба, — вынь у меня из горла этот камень! И меня освободишь, и сам богатство получишь!

— Ну нет, зачем мне зря трудиться? У меня и без того богатство само собой появится! — сказал Шейдулла и пошёл дальше.

Пришёл Шейдулла к яблоне. Увидела его яблоня — затрепетала всеми своими ветками, зашелестела всеми своими листиками.

— Ну что? — спрашивает. — Узнал ты у мудреца, как мне избавиться от моего горя?

— Узнал, — говорит Шейдулла. — Надо, чтобы у тебя из-под корней вырыли большой кувшин с серебром. Тогда и не будут засыхать твои цветы, тогда и будут созревать яблоки.

Сказал это Шейдулла и хотел идти дальше.

Стала яблоня просить его:

— Вырой из-под моих корней этот кувшин с серебром! Это и тебе на пользу пойдет — сразу разбогатеешь!

— Ну нет, не хочу я трудиться! Мудрец сказал, что у меня и без того всё будет, — ответил Шейдулла и пошёл своим путем.

Шёл он, шёл и встретил тощего волка. Увидел Шейдуллу тощий волк, так весь и затрясся от нетерпения.

— Ну, — спрашивает, — что посоветовал мне мудрец? Не томи, скажи скорее!..

— Съешь первого лентяя, какой тебе на пути встретится, сразу поправишься, — сказал Шейдулла.

Поблагодарил волк Шейдуллу и стал расспрашивать его обо всём, что он видел и слышал по дороге.

Шейдулла рассказал волку о своих встречах с большой рыбой и яблоней и об их просьбах.

— Только не стал я задерживаться, — говорит Шейдулла, — я и без того богат буду.

Выслушал его волк и очень обрадовался.

— Ну, — говорит, — не нужно мне теперь искать лентяя: он сам ко мне пришёл! Нет никого на свете глупее и ленивее этого Шейдуллы!

Кинулся волк на Шейдуллу да и проглотил его целиком!

Так и пропал лентяй Шейдулла.

С неба упали три яблока: одно — тому, кто слушал, другое — тому, кто рассказывал, третье — всем остальным.

Как-то один пастушок гнал свое стадо прекрасной зеленой долиной. Он очень устал и остановился отдохнуть у поросшего густой травой пригорка. И вот тут-то, прямо под ногами, увидел маленький серебряный колокольчик.

Пастушок поднял его и легонько потряс. Колокольчик зазвенел. Пастушок никогда не слышал ничего приятнее — будто серебряный дождик, даже еще приятнее. Но самое удивительное во всем этом было то, что хотя у пастушка болели натертые ноги, хотя он сильно устал — теперь вдруг почувствовал себя так, будто на свете и вовсе нет усталости.

«Да этот колокольчик — просто сокровище!» — сказал Петушок. И назвонившись вволю, спрятал его в карман.

А теперь я расскажу вам, что это был за колокольчик. Он принадлежал одному из гномов, что жили в этой долине под пригорком. Они как раз танцевали на лужайке, когда пастух проходил мимо со стадом, но, увидев его тут же убежали и спрятались. А у каждого гнома был на шляпе вот такой серебряный колокольчик. Последний гном, убегая, зацепился шляпой за куст, и колокольчик оторвался. Это была ужасная потеря — ведь гномы как вы, наверное, знаете, засыпают только под серебряный звон. Вот и наш гном без колокольчика никак не мог заснуть и скоро совершенно измучился от бессонницы Конечно, он все бы отдал, чтобы вернуть колокольчик который пастушок сунул себе в карман.

Гном искал его долго, принимая самые разные обличья. То он становился муравьем и осматривал каждую травинку. То собакой, пытаясь найти свою пропажу по запаху. То маленькой девочкой, что идет по тропинке и у каждого встречного спрашивает, не видел ли кто колокольчик. Но пастушок так и не попался ему навстречу — он перегнал стадо через холмы в поисках лучших пастбищ.

Бедный гном все худел, бледнел и ужасно страдал от бессонницы. Наконец вот что ему пришло в голову. А вдруг это ворона или галка сорвала колокольчик с его шляпы? Эти птицы любят воровать все блестящее. И он тоже превратился в птичку — совсем маленькую, — и пустился летать повсюду в поисках своего колокольчика. Но так и не смог его найти.

Однажды вечером, летая то тут, то там, он и сам не заметил, как перелетел через холмы. И тут же наткнулся на пастушка. Тот лениво лежал на траве. Рядом лежал его пес. А овцы бродили вокруг, и колокольчики позвякивали у них на шеях. Тут птичка подумала о своей потере и печально запела песенку:

«Овечки, овечки, пропал мой колокольчик! Если он у вас, — вы просто богачи!»

Пастушок это услышал. «Эй, птичка! — крикнул он. — Не видишь — солнце уже заходит. Пора спать, а не петь. Да, а почему это мои овечки такие богатые? Правда, колокольчики у них есть, но они же из простого металла и могут только позвякивать. А вот у меня и правда есть такой, который стоит послушать!» Ох, как радостно запела птичка! Она тут же улетела в кусты там сняла свой наряд из перьев и превратилась в старушку в голубом пальто и красной шали.

Пастушок все звонил в колокольчик, удивляясь словам птички. И тут к нему подошла незнакомая старушка. Она еле шла и хромала.

«Совсем ноги стали старые и больные, — пожаловалась она пастушку. — А что ты здесь делаешь? — спросила его старушка. — Ох, что у тебя за чудный колокольчик! В жизни не видела такой прелести. Слушай, миленький, в кармане у меня шестипенсовик. А дома внучек, которому надо что-то подарить — у него завтра день рождения. Не продашь ли мне этот чудный колокольчик — тогда мне не надо будет больше трудить свои старые ноги, искать ему подарок».

«Ну, нет, — сказал пастушок, — колокольчик не продается. Такого, наверное, и на свете больше нет. Я позвоню — и овечки сбегаются на звон, где бы ни находились. А какой у него звук приятный! Послушай, матушка! — и он снова зазвонил в колокольчик. — Этот звон помогает от усталости. И даже, думаю, может унять боль у тебя в ногах и вылечить твою больную спину».

«Неужели может? — воскликнула старушка. — Пожалуйста, милый, продай его мне! Я не отдам его внуку, я оставлю его у себя. Мне он больше нужен, чем тебе. Я дам за него пять серебряных шиллингов».

«Нет, — сказал пастушок, — я с ним не расстанусь».

«Десять серебряных шиллингов!»- сказала старушка.

«Нет», — уперся пастушок.

«Тогда золотой, золотой!» — старушка уже кричала. Она запустила руку в карман и вытащила оттуда пригоршню золота.

«Что мне золото? — сказал пастушок. — Оно не будет так звенеть».

«Ox, что за упрямец! — вздохнула старушка. Но ты еще не знаешь, кто я такая! Так вот, милый я — добрая волшебница и могу сделать много хорошего то кто мне понравится. Хочешь, сделаю так, что у твоих овечек будет самая белая, мягкая и густая шерсть в округе, а сами они будут самые крупные и здоровые?»

«Вот этого я бы, пожалуй, хотел, — задумался пастушок.

«А твое маленькое стадо станет самым большим, — гнула свое старушка. — И ты станешь самым богатым пастухом в округе, даже во всей стране! Вот у меня пастуший посох, милый,- хочешь, дам его тебе в обмен на колокольчик? Ну-ка, взгляни!»

Пастушок взял в руки посох. Он был из прекрасной слоновой кости, и на нем были вырезаны картинки из Библии, на одной стороне Адам и Ева в раю, среди ягнят, а на другой — Давид и Голиаф.

«Это и правда прекрасный посох», — сказал пастушок. «А пока ты погоняешь им своих овечек, — сказала старушка, — ни одна из них не потеряется. И ни одна не заболеет».

Пастушок больше не мог противиться. Была она ведьмой или нет — но он был теперь полностью в ее воле. Он почувствовал, что просто жить не может без этого посоха и должен получить его, чего бы это ни стоило.

«Решено! — воскликнул он.- Посох за колокольчик!»

Старушка отдала посох и крепко схватила колокольчик. И вот чудеса — только что она была тут, и вот ее уже нет. Только удаляющийся звук колокольчика еще доносился неведомо откуда.

«Кажется, я свалял дурака», — подумал пастушок, глядя на свой новый посох.

А гном вернулся в зеленую долину, под пригорок, где живут все гномы. Тут он снова превратился в человечка в зеленой шляпе. Прыгая от радости, он прицепил к ней колокольчик.

«А теперь спать. Наконец-то я посплю по-настоящему! — сказал он и отправился в постель под пригорок. Но пастушок, оказывается, вовсе не свалял дурака. Гном сдержал слово. Стадо пастушка все росло, и овцы менялись на глазах. И скоро ни у кого во всей стране не было таких красивых, больших и здоровых овец.

Пастушок стал богачом. А так как он всегда был добрым и никогда не смотрел на своих менее удачливых соседей свысока, его все вокруг уважали. И когда сам король однажды произвел его в рыцари, все говорили, что он это вполне заслужил.

Жил-был когда-то один очень бедный сапожник. Он истратил последнюю монету, чтобы купить кусок кожи, да и того хватило бы лишь на одну пару башмаков. Поздно ночью он закончил кроить, отложил ножницы, оставил кожу на столе, чтобы утром начать шить башмаки, и пошел спать.

Но утром, когда он подошел к столу, чтобы начать работу, вместо кусков кожи обнаружил пару новехоньких, совершенно готовых башмаков. Он в изумлении поднес их к глазам: таких он в жизни не видел. Сапожник все еще таращил на них глаза, когда в мастерскую зашел первый покупатель. Увидев башмаки, пришел в такой восторг, что тут же купил их за высокую цену.

Теперь у сапожника хватило денег, чтобы купить кожи на целых четыре пары башмаков.

— Вот это удача, — сказал он жене.

Вечером он скроил все четыре пары и оставил на столе, чтобы утром начать шить.

Но утром снова все четыре пары лежали готовенькие. И снова работа была выполнена превосходно, так что сапожник не успел оглянуться, как все были куплены за хорошие деньги покупатели старались выхватить его башмаки друг друга.

Теперь сапожник смог купить кожи уже на двенадцать пар. Вечером он все раскроил и отправился спать.

— Завтра у меня трудный день, — сказал он жене — Придется сшить двадцать четыре башмака. — Он все еще не верил, что ему может еще когда-нибудь так повезти.

Но утром снова все двадцать четыре башмака стояли на столе готовенькие. И снова их вырывала друг у друга целая толпа покупателей.

Так и пошел у сапожника день за днем: вечером он кроил кожу, а утром башмаки были готовы. И он покупал все больше кожи и кроил все больше башмаков, и получал за них все больше денег. И дело его процветало.

Однажды, перед самым Рождеством, сапожник сказал жене:

— Хотел бы я все-таки знать, чьи это руки нам так здорово помогают? Давай ночью спрячемся и понаблюдаем.

Вечером они зажгли свечу, оставили ее на столе и спрятались в шкаф, завесившись старой одеждой. До полуночи они ждали напрасно. Но как только часы на церкви пробили двенадцать, окно вдруг само собой раскрылось и в него влезли два крошечных человечка. Они были такие маленькие, что каждый смог бы уместиться у тебя на ладони, а одежек на каждом было не больше, чем на новорожденном младенце.

Скрестив ноги, человечки уселись на столе сапожника и принялись работать с кожей, да так, что она сама ложилась к их крошечным ручкам, и вы бы стол не успели накрыть, как была готова прекрасная пара башмаков. А когда все было закончено, они аккуратно сложили все инструменты, задули свечу и выпрыгнули в окно.

Сапожник с женой вылезли из шкафа.

— Знаешь, муженек, — сказала жена. — Эти малыши сделали нас богатыми. А самим, беднягам, нечем укрыться в такой холод. Давай я сошью им куртки, штаны и шляпы, а ты сделаешь по хорошей паре башмачков!

Сапожник согласился. Он сшил башмачки, а жена крошечную одежку. А ночью, когда все было готово, они сложили все это на столе возле зажженной свечи и снова спрятались в шкафу.

Как только часы на церкви пробили двенадцать, окно снова само собой отворилось и в него влезли два маленьких человечка. Они посмотрели на стол и увидели, что вместо раскроенной кожи там лежат два крошечных костюма и две малюсенькие пары башмаков. И как же они засмеялись, как запрыгали от радости!

И так, смеясь и прыгая, они оделись, а потом взялись за руки и принялись плясать на столе. Они плясали и пели песенку про то, что наконец-то они тепло одеты и можно немножко отдохнуть от работы. А потом задули свечу и выпрыгнули в окно.

После этой ночи они больше не приходили. Но сапожник, честно говоря, не очень горевал — ведь он кое-чему научился, наблюдая за человечками, и мог уже сам теперь шить башмаки лучше, чем любой мастер в мире.

Две женщины в деревне пекли пирог, и когда он был уже почти готов, поспорили, кому он достанется. Каждая из них хотела заполучить целый пирог и не хотела делиться с подругой.

Первая сказала:

— Пирог мой!

— Нет уж, дорогуша! — рассердилась вторая. — Я тоже пекла, пирог мне причитается!

И не успели они сообразить, что происходит, как у пирога вдруг выросли ножки, он выпрыгнул из сковородки и побежал по дороге.

Бежал пирог, бежал и налетел прямо на лису.

— Эй, пирожок, куда бежишь, куда торопишься? — облизнулась лиса.

— Убежал я от двух глупых старух! — отвечает пирог. — А от тебя и подавно убегу! — и дал дёру дальше по дорожке.

Повстречался ему заяц, вытаращил глаза от удивления:

— Пирожок, пирожок, куда это ты бежишь?

Пирожок отвечает:

— Убежал я от двух безмозглых старух, от лисы убежал, и от тебя убегу, не догонишь!

Так пирожок прибежал к речке. А на речке лодка, в ней люди сидят. И кричат люди пирожку:

— Пирожок, пирожок, куда же это ты бежишь?

— Убежал я от двух старух, от хитрой лисы, от зайца быстроногого, от вас-то уж точно убегу! — ответил пирожок и дальше побежал.

А навстречу ему толстая свинья. И тоже спрашивает:

— Куда это ты бежишь, пирожок?

— Ох, — отвечает запыхавшийся пирожок. — Убежал я от двух старух, от хитрой лисы, от быстроногого зайца, от людей в лодке, и от тебя, толстая, убегу!

А свинья ему отвечает:

— Чего-чего? Что-то я, пирожок, плохо слышать стала. Скажи-ка мне это прямо на ухо!

Подбежал пирожок, чтобы сказать всё свинье на ухо, и тут — хряпс, хряпс! — она и слопала его за милую душу. А тут и сказка закончилась

Жил некогда богатый царь. Он часто тайком от везиров одевался в рубище нищего и ходил странствовать по городам и селам, послушать, что о нем говорит народ. Как-то раз в одном селе царь встретил девушку, такую красивую, что кто ни видел ее — говорил: ни пить, ни есть, на нее смотреть.

Царь вернулся к себе во дворец и сказал своим везирам:

— В такой-то деревне живет прекрасная девушка. Пойдите и скажите, что царь хочет на ней жениться.

Везиры отправились в ту деревню, нашли дом девушки и тоже удивились и восхитились ее красотой. Сказали они отцу и матери девушки, что царь очарован их дочерью и хочет на ней жениться. Отец девушки был бедный крестьянин. Не поверил он, что царь удостоил его дочь такой чести. Но люди царя убедили его, и тогда он сказал:

— Мы слуги царя, как он прикажет, так и будет.

И обратился к дочери:

— Дочь моя, царь послал своих везиров, сватается за тебя. Что им ответить?

Девушка спросила:

— А какое у царя ремесло?

— Что ты, дочь моя, ума лишилась? Какое у царя может быть ремесло? Он владеет миром, что захочет — сделает, а мы все — его слуги.

— Нет, мой муж должен владеть каким-нибудь ремеслом, иначе я за него замуж не пойду.

Пошли везиры, передали царю ответ девушки. Удивился царь, но ничего не поделаешь, ради девушки решил выучиться ремеслу. Выбрал он самое легкое ремесло, — стал учиться ткать ковры.

Овладев этим ремеслом, царь соткал для своей невесты красивый ковер и послал ей в подарок.

Девушке понравился ковер. Распрощалась она с отцом и матерью и с везирами отправилась в царский двор.

Царь семь дней и семь ночей свадьбу справлял. Поженились они и стали жить в почестях и славе.

Прошел не то год, не то два, и снова царь в одежде нищего стал обходить свои города и села, решив узнать, что о нем говорит народ.

Вот раз во время одного из таких странствий царь попал в руки разбойников, которые, узнав о его ремесле, не убили его, а продали богатому купцу. Купец запер царя в темную каморку, дал ему шерсти, чтобы он ее растрепал и соткал ковер. Царь соткал ковер, да такой красивый, подобного которому не было во всем мире.

Увидев этот ковер, жена купца сказала мужу:

— Пусть он выткет большой ковер. Отнесешь его в подарок царю, а он, авось, в долгу не останется.

Купец пошел в каморку к ткачу и сказал ему:

— Хочу сделать царю подарок. Вытки ковер, да только смотри, чтобы в целом свете такого не было. И чтоб он был величиной с царский зал, ни на волос не больше и не меньше. Не снести тебе головы, если не выполнишь моих условий.

Царь, услышав это, очень обрадовался, а длину и ширину своего зала он хорошо знал. И соткал он такой ковер, какой требовал хозяин. А в углу ковра выткал буквы (так, чтоб только одна царица могла прочитать), что попал он в беду и просит освободить его.

Купец остался доволен работой и понес ковер в Царский дворец. Везиры дали знать царице о принесенном подарке. Царица расстелила ковер, увидела, что он ни на волос не больше и не меньше комнаты, удивилась очень, осмотрела весь ковер и в одном углу увидела буквы. Прочитав надпись и узнав, что случилось с ее мужем, царица побледнела. Царь и прежде ходил по стране недели, месяцы и годы, но никогда ей и в голову не приходило, что может его постигнуть такая участь.

Царица тотчас повелела привести того, кто соткал этот ковер, целым и невредимым во дворец.

Везиры отправились с купцом к нему домой, зашли в темную каморку, но царь очень изменился, и они его не узнали. Ткача повели в баню, искупали, нарядили в новые одежды и отвели в царский дворец. А купец наставлял его как вести себя во дворце, как стоять и кланяться.

Когда царь вошел в палату, царица тотчас же бросилась к нему, обнялись они, поцеловались.

— Правду говорят, жена, — сказал царь, — что ремесло — дороже золота.

Это было в те года,

Когда у кур росли рога.

Жил когда-то старый угольщик Ему пришлось справить в своей жизни уже двадцать пять крестин, но для своего двадцать шестого ребенка он никак не мог найти крестного. А крестную нашел. Когда он отправился искать крестного, то встретил роскошную колесницу, в которой сидел сам король. Угольщик снял шапку и упал на колени посреди дороги. Король увидел его, вышел из своей колесницы и дал ему золотой.

— Простите, ваша милость, — сказал королю угольщик, — но я ищу не подаяния, а крестного для моего последнего ребенка, который только что родился, ищу и не могу найти.

— Почему же так? — спросил король.

— Да потому, ваша милость, что я уже справил двадцать пять крестин, и все соседи уже были у Меня крестными. А куму-то я нашел!

— Ну что ж, — сказал король. — Возвращайся домой, приходи в церковь с ребенком и крестной, а крестным у тебя буду я.

И старый угольщик вернулся в свою хижину, сияя от счастья.

Дали знать крестной, взяли ребенка и пошли в церковь. Король уже ждал их там.

Когда крестины окончились, крестный дал отцу тысячу экю на воспитание и учение своего крестника. Он дал ему также половинку замка, которую ребенок должен будет вернуть, когда ему минет восемнадцать лет. И затем король уехал.

Ребенка назвали Шарлем.

Когда Шарлю минуло семь лет, его послали в школу, и там он учился всему, чему хотел. Как только он достиг восемнадцати лет, отец вручил ему половинку замка и Белел отправиться в Париж ко двору французского короля, его крестного. Юноша поехал верхом на прекрасном коне с половинкой замка в кармане. Любо было .на него смотреть! На узкой истоптанной тропинке встретил он маленькую старушку, и она сказала ему, что немного дальнее, у источника, он увидит человека, который предложит ему попить.

— Но ты следуй своей дорогой, сынок, и не пей, как бы он тебя ни просил.

— Хорошо, бабушка, я не буду пить воду из того источника, — сказал Шарль.

Когда он подъехал к источнику, то увидел путника, который сидел в тени, словно отдыхал. Путник сказал ему:

— Прекрасный юноша, попробуй эту воду.

— Спасибо, мне не хочется пить, — ответил Шарль.

— Выпей хоть капельку. В жизни ты не пил такой вкусной воды!

Он так настаивал, что Шарль подошел к нему, чтобы испробовать той воды. Но встав на колени рядом, чтобы вместе напиться воды из источника, путник вытащил из кармана Шарля половинку замка, вскочил на коня и умчался стрелой. Шарль побежал за ним, но куда там! Он не мог его догнать и скоро потерял из виду и незнакомца и коня.

«Горе мне, — подумал он. — Не послушался я совета старушки. Что же теперь делать? Все равно, пойду пешком. Рано или поздно, я приду в Париж, и тогда посмотрим».

И он зашагал по дороге.

Когда вор, которого Шарль встретил у источника, приехал в Париж, он тотчас же потребовал, чтобы его допустили к королю, и показал ему половинку замка. Соединили обе половинки и увидели, что они точь-в-точь подходят одна к другой. И вот негодяй оказался желанным гостем при дворе и король принял его за своего крестника. Целые дни вор только и делал, что ел, пил, пировал да гулял.

Немного погодя приехал туда и Шарль. Его взяли во дворец пастухом. Мнимый крестник увидел Шарля, испугался и стал придумывать, как бы ему от него избавиться и погубить его. Однажды он сказал королю:

— Если бы вы знали, крестный, что сказал пастух!

— Что же он сказал? — спросил король.

— Что он сказал? Он сказал, что может пойти к Солнцу и спросить его, почему оно такое красное утром, когда встает.

— Ну, этого не может быть, он, верно, ума лишился!

— Честное слово, крестный, он сказал это, и я думаю, не худо было бы послать его туда.

И пастуха позвали к королю:

— Правда ли, молодой пастух, что ты сказал, будто можешь пойти к Солнцу и спросить его, почему оно такое красное утром, когда встает?

— Я сказал это, король? Как мог я сказать такое!

— Ты сказал это, так уверяет мой крестник; надо, чтобы ты выполнил то, чем так похвалялся, а иначе смерть тебе! Отправляйся завтра же с утра.

Бедный Шарль стал в тупик, можете мне поверить. Он глаз не сомкнул целую ночь.

Назавтра утром, прежде чем пуститься в путь, он перекрестился и сказал: «С божьей помощью!»

Он направился к востоку. Вскоре он встретил старика с белой бородой, который спросил его:

— Куда держишь путь, сынок, и отчего ты так печален?

— Право же, дедушка, сам не знаю, куда я держу путь, а печален я не без причины. Король приказал мне спросить у Солнца, почему оно такое красное утром, когда встает.

— Ничего, сынок, делай, как я тебе скажу, и ты все выполнишь. Вот деревянный конь, садись на него, и он повезет тебя в страну восходящего Солнца. Ты очутишься у подножия высокой горы, сойдешь с коня, оставишь его у подножия, а сам поднимешься до вершины. Там ты увидишь прекрасный замок Это замок Солнца. Тебе останется только войти и исполнить приказ.

— Спасибо, дедушка.

Шарль сел на деревянного коня, конь взвился в воздух, и вскоре они очутились у подножия высокой горы.

Шарль один поднялся на вершину. Там он увидел дворец Солнца, вошел туда без помех и спросил:

— Дома Солнце?

— Нет, — ответила ему старая женщина, должно быть мать Солнца. — А что тебе от него надо?

— Мне нужно поговорить с ним, бабушка!

— Ну что ж, если ты можешь подождать немного, Солнце скоро вернется. Но, бедный мой мальчик, сын-то ведь у меня будет очень голоден, когда придет, и захочет тебя съесть. Оставайся все-таки, лицо твое мне нравится, и я не дам тебя в обиду.

Скоро пришло Солнце и закричало:

— Есть хочу, умираю с голоду, мать!

— Хорошо, садись, сын мой, я тебя сейчас накормлю, — сказала ему старушка.

— Здесь пахнет человеком, Мать, и я хочу его съесть! — опять закричало Солнце.

— Ну да, если ты думаешь, что я дам тебе съесть этого мальчика, то очень ошибаешься. Посмотри, какой красавчик!

— Что тебе здесь надо? — спросило Солнце у Шарля.

— Меня послали к вам, милостивое Солнце, спросить, почему вы такое красное утром, когда встаете?

— Ну что ж, я не причиню тебе зла, потому что мне нравится твое лицо, и даже поведаю тебе о том, что ты хочешь узнать. Тут в соседнем замке живет принцесса Тронколен, и каждое утро, когда я прохожу мимо ее жилища, мне приходится сиять изо всех сил, чтобы она не затмила меня своей красотой.

Назавтра Солнце встало очень рано и начало обычную свою прогулку, а Шарль ушел сразу же после него. Он спустился с горы и нашел своего деревянного коня. Конь ждал его у подножия, Шарль вскочил на коня и вскоре оказался на том самом месте, где встретился со стариком. Старик был еще там и ждал его.

— Ну как, сынок? — спросил он. — Удалась тебе твоя затея?

— Удалась, дедушка, — ответил Шарль, — да благословит тебя бог!

— Хорошо, как только я понадоблюсь тебе, позови меня.

Тут старик сразу исчез, не успел Шарль и оглянуться.

Когда Шарль вернулся во дворец короля, все очень удивились, увидев, что он доволен и весел.

— Ну как, — спросил его король, — скажешь ты мне теперь, почему Солнце такое красное утром, когда встает?

— Да, ваше величество, я скажу вам это.

— Так отчего же?

— Оттого что недалеко от замка Солнца находится замок принцессы Тронколен. И вот каждое утро Солнцу приходится сиять изо всех сил, проходя мимо замка принцессы, чтобы она не затмила его своей красотой.

— Хорошо, — ответил король и отослал пастуха к его баранам.

Вскоре после этого мнимый крестник опять говорит королю:

— Если бы вы знали, крестный, что сказал пастух!

— Что же он еще сказал?

— Что он сказал? Он сказал, будто может привезти к вам принцессу Тронколен, чтобы вы на ней женились.

— Правда? Велите ему сейчас же прийти ко мне. Бедный Шарль отправился к королю, очень встревоженный.

— Что ж, молодой пастух, ты сказал, будто можешь привезти ко мне принцессу Тронколен, чтобы она стала моей женой?

— Как мог я сказать такое, господин король? Надо совсем ума лишаться, чтобы такое говорить!

— Ты этим похвалялся; придется теперь исполнить, а не то смерть тебе!

Наутро Шарль отправился в путь грустный и задумчивый. «Хоть бы мне еще раз встретить того старика», — твердил он про себя. Не успел он это подумать, а старик уж идет ему навстречу.

— Здравствуй, сынок! — сказал он.

— Здравствуй и ты, дед!

— Куда держишь путь, сынок?

— Право же, дедушка, сам не знаю. Король приказал мне привезти в его дворец принцессу Тронколен, а я не знаю, как и взяться за это.

— Ничего, мальчик Возьми сперва эту белую палочку. Вернись к королю и скажи ему, что тебе нужны три корабля, один груженный кашей, другой — салом, а третий — солониной. Кашу ты отдашь муравьиному королю, который живет на острове посреди моря. Когда приедешь на этот остров, ты спросишь: «Не здесь ли живет муравьиный король?» — «Здесь», — ответят тебе. «Так вот, я привез ему гостинцев», — скажешь ты и покажешь на корабль с кашей. Тогда приползут все муравьи с острова и вмиг очистят корабль. «Да будет с тобой мое благословение! — ответит тебе муравьиный король. — И если я тебе когда-нибудь понадоблюсь, зови муравьиного короля, и он тотчас же предстанет перед тобой». Дальше тебе попадется другой остров, где живет король львов. Подъезжая к острову, ты опять спросишь: «Не здесь ли живет король львов?» — «Да, — ответят тебе, — здесь». И ты скажешь: «У меня для него есть подарок», и покажешь на корабль с салом. Тогда ты увидишь, как со всех сторон острова сбегутся львы и вмиг очистят корабль. И король львов тоже скажет тебе: «Да будет с тобой мое благословение! Если я когда-нибудь понадоблюсь тебе, стоит только позвать меня, и я буду тут как тут». Наконец ты попадешь на третий остров, где живет ястребиный король. Подплывая к острову, ты спросишь: «Не здесь ли живет ястребиный король?» — «Да, — ответят тебе, — здесь». — «Хорошо, — скажешь ты, — я привез ему подарок» — и покажешь на корабль с солониной. Тотчас же явится ястребиный король, окруженный своими подданными, и вмиг корабль будет очищен. «Да будет с тобой мое благословение! — скажет также и ястребиный король. — Если я тебе когда-нибудь понадоблюсь, тебе стоит только кликнуть ястребиного короля, и я буду тут как тут». Король, твой крестный, даст тебе три корабля, груженные кашей, салом и солониной. Прежде чем отплыть, начерти белой палочкой крест на прибрежном песке, и тотчас же подует благоприятный ветер, чтобы привести тебя к желанному месту. Смотри же, сделай все точно, как я тебе говорил, и добьешься удачи!

— Спасибо, и да благословит тебя бог, дедушка, — сказал Шарль.

И он пошел дальше.

Вот Шарль уже на море со своими тремя кораблями. Он приехал на первый остров, где живет муравьиный король, и спросил:

— Не здесь ли живет муравьиный король?

— Да, здесь, — ответили ему.,

— Ну так вот, я привез ему подарок. Скажите, что я прошу его прийти и принять приношение.

Дали знать муравьиному королю, и он тотчас же явился в сопровождении несметных полчищ муравьев. Вмиг корабль был очищен, и тогда муравьиный король сказал:

— Да будет с тобой мое благословение, Шарль, крестник французского короля. Ты спас нас, — ведь недород разоряет мое царство, и мы прямо умирали с голоду. Если я когда-нибудь тебе понадоблюсь, тебе стоит только кликнуть муравьиного короля, и я буду тут как тут.

Коротко говоря, Шарль плыл-плыл и приплыл к острову, где жил король львов, а потом к тому, где жил ястребиный король. Он сделал все точно, как ему советовал старик, и те обещали ему помощь и защиту, если понадобится. Прежде чем уехать с ястребиного острова, он спросил у их короля:

— Далеко ли отсюда до дворца принцессы Тронколен?

— Тебе еще предстоит долгий путь,— отвечали ему, — но ты прибудешь туда целым и невредимым. Там ты увидишь принцессу у фонтана: она будет расчесывать свои белокурые волосы золотым гребнем и гребенкой из слоновой кости. Старайся, чтобы она не заметила тебя раньше, чем ты ее, а не то она тебя околдует. Она будет стоять под апельсиновым деревом, растущим у фонтана. Подкрадись тихонько-тихонько, влезь на дерево, сорви апельсин и скорее бросай его в фонтан. Тогда принцесса Тронколен поднимет голову, улыбнется тебе и попросит проводить в ее дворец Можешь следовать за ней без боязни.

— Спасибо, — сказал Шарль ястребиному королю и двинулся дальше.

Вскоре он подошел к дворцу, великолепному дворцу. Он увидел принцессу под апельсиновым деревом у фонтана: она расчесывала свои белокурые волосы золотым гребнем и гребенкой из слоновой кости. Он влез на дерево, не замеченный ею, сорвал апельсин и бросил его в источник. Тотчас же принцесса подняла голову и увидела Шарля на дереве.

— О, — сказала она, — Шарль, крестник французского короля, так это ты! Будь желанным гостем. Слезай и проводи меня в мой дворец. Ведь я не сделаю тебе ничего дурного. Как раз наоборот.

Шарль последовал за ней во дворец. В жизни не видел он такой красоты!

Вот уже две недели жил Шарль в удовольствии и веселье й однажды спросил, не согласится ли принцесса последовать за ним ко дворцу французского короля.

— Охотно, — ответила она, — если вы исполните три моих приказания.

— Я попытаюсь, — ответил он.

Наутро принцесса провела его в амбар, где лежала куча семян всех сортов. Там были перемешаны семена клевера, льна, конопли, репы и капусты. Принцесса сказала ему, что до заката он должен разложить семена по кучкам так, чтобы в каждой были одинаковые семечки. Затем принцесса ушла.

Бедный Шарль остался один и заплакал, так как думал, что никто в целом свете не может выполнить такую задачу. Тогда он вспомнил о муравьином короле. «Король сказал мне, — подумал Шарль, — что если мне когда-нибудь понадобятся он и его народ, мне стоит только кликнуть их, и они придут мне на помощь. Сейчас муравьи как будто в самом деле нужны мне. Посмотрим, правду ли их король мне сказал».

— Муравьиный король, приди мне на помощь, ты мне очень нужен!

И тотчас же явился муравьиный король.

— Чем могу служить тебе, Шарль, крестник французского короля? — спросил он.

Шарль пожаловался ему на свою беду.

— Ну, если дело только в этом, не беспокойся, вмиг все будет сделано.

Тут король позвал своих подданных, и тотчас же со всех сторон приползло столько муравьев, что весь пол в амбаре покрылся ими. Король показал им, что надо было делать, и все тут же взялись за работу. Когда все было кончено, муравьиный король сказал Шарлю:

— Дело сделано.

Шарль поблагодарил его, и король исчез вместе со всеми своими муравьями.

Когда на закате пришла принцесса, она увидела, что Шарль сидит себе спокойно и ждет ее.

— Приказ мой выполнен? — спросила она.

— Да, принцесса, все сделано, — ответил Шарль.

— Ну-ка, поглядим.

И она стала разглядывать все кучки. Она брала горсточку семян из каждой кучки и подносила ее к глазам. Ни в одной не нашла она разных семян, все были одно к одному, все на своем месте. Она очень этому удивилась.

— Хорошо выполнено,— сказала она.— А теперь пойдем ужинать.

На другой день она приказала Шарлю срубить длинную аллею огромных дубов и дала ему для этого деревянный топор, деревянную пилу и деревянные клинья. Все деревья надо было срубить до заката в тот же день.

Тут наш молодец опять стал в тупик.

«Если только король львов не придет мне на помощь, — подумал он, — я никогда с этим делом не справлюсь».

И он кликнул короля львов:

— Король львов, приди мне на помощь, ты мне очень нужен!

И король львов тотчас же явился.

— Чем я могу служить тебе, Шарль, крестник французского короля? — спросил он.

Шарль рассказал ему о своей беде.

— Только-то всего? Не беспокойся тогда, вмиг все будет сделано.

Тут король зарычал страшным голосом, и тотчас же Всю аллею заполнили львы.

— Ну, дети мои, — сказал им король, — вырвите-ка мне с корнем эти деревья и разрубите их, да побыстрей!

Тут они сразу взялись за работу и давай трудиться один усерднее другого. Все было сделано еще до заката.

Когда пришла принцесса, она очень удивилась, увидев, что все дубы вырваны с корнем и разрублены, а Шарль лежит на спине и спит или притворяется спящим.

«Вот это человек!» — подумала она. Она тихонько на цыпочках подкралась к Шарлю и поцеловала его два раза. Шарль проснулся.

— Работа сделана, как я погляжу, — сказала принцесса.

— Да, принцесса, все сделано.

— Хорошо, пойдем ужинать. Ты, верно, проголодался.

На другой день она сказала ему, чтобы он взорвал и сровнял с землей большую-большую гору, повыше горы Бре. Ему дали тачку и деревянную лопату. Работу надо было кончить до заката.

Подойдя к подножию горы, Шарль посмотрел на нее и сказал себе: •

Как же быть? Я никогда с этим не справлюсь. Но ястребиный король еще ничего для меня не сделал. Надо позвать его — он единственная моя надежда».

— Ястребиный король, приди мне на помощь, ты мне очень нужен!

И тотчас же спустился к нему ястребиный король.

— Чем могу служить тебе, Шарль, крестник французского короля? — спросил он.

— Принцесса Тронколен сказала мне, что надо взорвать и сровнять с землей эту высокую гору еще до заката, и если ты мне не поможешь, я прямо не знаю, как справиться с этим.

— Если только в этом дело, не беспокойся, все будет кончено еще до заката.

Тут ястребиный король закричал страшным голосом, и тотчас же слетелись ястребы такой огромной тучей, что затмили собой свет солнца.

— Что надо делать, король? — спросили они.

— Перенести эту гору так, чтобы от нее осталось гладкое место, да поживей, дети мои!

И ястребы давай раздирать гору когтями и переносить комья земли в море. Работали они так усердно, что все было закончено еще задолго до заката, и никто бы не сказал, что еще утром на том месте была гора.

Когда на закате пришла принцесса, она увидала Шарля, спящего под деревом, и опять поцеловала его два раза. Он тотчас же проснулся и сказал:

— Ну что, принцесса, работа сделана — смотрите, нет больше горы. Теперь, надеюсь, что вы отправитесь со мной во дворец французского короля.

— Охотно, — ответила она. — Едем сейчас же.

И они направились к морю. Корабли Шарля еще стояли там. Они сели на корабль, поплыли и без помех приехали во Францию. По дороге они посетили старика, и тот сказал Шарлю:

— Ну что, сынок, удалась тебе твоя затея?

— Удалась, дедушка, да благословит тебя бог!

— Хорошо! А теперь отправляйся к своему крестному; испытания и горести твои окончены, и больше я тебе не нужен.

Когда Шарль прибыл ко дворцу короля, а с ним принцесса Тронколен, все стали дивиться ее красоте. Старый король прямо голову потерял и хотел жениться на ней сейчас же, хотя королева, жена его, и была еще жива.

— Нет, — сказала ему принцесса, — не затем я приехала, чтобы выходить за вас замуж. Не пойду ни за вас, ни за дьявола, что тут с вами.

— Здесь дьявол? Где же он? — вскричал король.

— Тот, кого вы принимаете за вашего крестника, — дьявол, а вот ваш настоящий крестник, — сказала принцесса, указывая на Шарля.

— Он претерпел все мучения, и ему следует награда; он-то и будет моим мужем.

— Но как же прогнать дьявола? — спросил король.

— Найдите сначала молодую женщину, недавно вышедшую замуж и беременную первым ребенком. Когда вы ее найдете, растопите печь докрасна и бросьте туда дьявола. Он будет бесноваться и вопить от ярости и чего только не станет вытворять, чтобы выйти из печи! Но молодая женщина будет держать его там, грозя ему своим обручальным кольцом.

Нашли молодую женщину, беременную первым ребенком, растопили печь докрасна и бросили туда дьявола. Он бесновался и кричал ужасно, так что весь дворец дрожал. Но когда он пытался выскочить из огня, молодая женщина подносила к отверстию печи обручальное кольцо и заставляла дьявола отступать. Так что наконец он сказал:

— Удалось бы мне продержаться здесь еще год, я довел бы королевство до гибели.

Но Пришлось ему сдохнуть в печи.

Тогда Шарль женился на принцессе Тронколен. Старый угольщик с женой и всеми своими детьми тоже были приглашены на свадьбу. Ну и пир же там был! И шум, и гам, и ликование! Колокола так и трезвонили, флаги развевались, и скрипки пели!

Жил в королевской столице бедняк, вязал он метлы. Навяжет целый воз и везет на рынок продавать. Вот узнал он, что какой-то барин нанимает работников и платит по сто золотых в месяц. Говорит бедняк сыну:

– Это, парень, работа стоящая! Не пойти ли тебе? Сто золотых в месяц!

Ну, наш Тонда сейчас же собрался, пошел и нанялся. Целый месяц никуда не ходил, не ездил, кормил пару коней. Первый месяц кончился, он и думает:

«Что ж, сто золотых получил, пойду-ка в трактир пива выпить».

Только пришел, за ним сейчас же прибегает служанка. Беги, дескать, скорее домой, повезешь барина на прогулку.

– Что, – говорит, – за черт, целый месяц дома просидел, а как только захотел кружку пива выпить – вези барина!

Однако пошел домой. Барин приказывает ему запрягать. Покатили они через зеленый луг, приезжают к морю. Барин слез, хлестнул по воде прутиком, вода сейчас же расступилась, получилась в море сухая тропинка, и они пошли по ней, идут хоть бы что.

Шли, шли, вдруг Тонда заупрямился – не пойду, дескать, дальше, и повернул обратно. Но позади них опять было море, так что, хочешь не хочешь, пришлось идти дальше. Барин привел его к черному замку и приставил к стене лесенку.

– Лезь,– говорит, – Тонда, в то вон окно, там куча денег, сбрасывай их мне.

Тонда влез в окно. И вдруг окно начинает сжиматься, делается все уже и уже, а барин снизу кричит:

– Тонда, кидай!

– А как мне кидать? Вот окно разойдется, станет таким же, как было, когда я залез, тогда и буду кидать.

А окно вдруг и вовсе сошлось, закрылось, и даже щелочки не осталось. Остался наш Тонда, как в мешке. Темно, точно в погребе. Вдруг раздался страшный грохот, подкатилась ему под ноги черная бочка, и стало светло, как на пожаре. Бочка рассыпалась, и из нее выскочил какой-то пан – весь черный, будто в саже искупался.

– Что ты здесь ищешь, Тонда? – закричал он. А голос у него будто из-под земли доносится.

Тонда трясется, как студень.

– Я, барин, ни крейцера не выбросил! А тот опять:

– Что ты здесь делаешь?

– Я, барин, ни крейцера не выбросил!

– А что же ты здесь делаешь?

– Я, барин, ни крейцера не выбросил!

– Ну, раз ты ни крейцера не выбросил, пойди пригляди, сколько твой хозяин работников загубил. Их было тут девяносто девять. Погляди на них: а ты был бы сотый, если бы хоть к грошу притронулся! Но раз ты его не послушал и ничего не взял, можешь остаться у меня работать. Будешь Получать сто золотых в месяц.

А тамошний месяц был – наш год. О еде, питье Тонде заботиться не приходилось, всегда все готовенькое на столе стояло. Поправился Тонда за этот год, Стал круглый, как пончик.

Отслужил первый месяц. Тут черный пан говорит ему:

– Тонда, я на месяц отлучусь. Оставайся здесь, будешь ходить за парой коней и козой. Смотри, чтобы все было в порядке.

Проходит месяц. Вдруг опять пошел страшный грохот по всему замку, подкатывается черная бочка, обручи лопаются, появляется черный пан.

– Ну, у тебя здесь все в порядке, это мне нравится. А ты как живешь?

– Да как! Мне скучно.

– А чего бы тебе хотелось?

– Карты, время коротать.

– Что одному с картами делать! Не выиграешь, не проиграешь. Ну, да вот тебе карты.

Через месяц пан приходит пешком, все осматривает.

– Вижу, Тонда, что у тебя все в порядке, люблю за это. А ты как поживаешь?

– Да мне бы что-нибудь веселое, чтобы время коротать.

– А что?

– Жену.

– Хм, жену! Вот слушай: пойдешь на один день вон на тот пруд. Там ракитовые кусты. Залезь в куст и сиди. Прилетят купаться три лебедки. Которая опоздает, ту поймай и вырви у нее из-под крыла три перышка. Она будет бегать за тобой, клянчить, но ты ни за что их не отдавай.

Прилетели лебеди, поплескались вволю и улетели. Но одна лебедка испугалась, замешкалась, Тонда схватил ее и вырвал из-под крыла три перышка. В тот же миг превратилась она в прекрасную принцессу и просит-молит его: отдай, зачем ты это сделал.

Но Тонда и разговаривать не стал. Пошел своей дорогой, а та прибежала следом за ним к черному пану.

– Вот видишь, Тонда, теперь у тебя есть жена. Больше не будет у тебя на столе появляться не сваренная еда, теперь тебе будет хозяйка готовить.

Хозяин запер перышки в старый сундук в седьмой комнате, ключ отдал Тонде, а сам опять уехал. Тонда стал целоваться с принцессой, и ему это очень понравилось. Играли они вдвоем в карты и все время придумывали всякие развлечения. Не одно, так другое. Трудно им, что ли, придумать? Но какое нам до этого дело.

Через месяц пан возвращается. Весь побелел, только на шее осталось два черных пятнышка. __ Как живешь?

– Хорошо, хозяин! Только по родителям соскучился, охота с ними повидаться.

– Ой, не делай этого! Станешь несчастным.

– Все равно пойду. Они уже старые. Я обещал вспомнить их хоть грошиком, а теперь сколько времени прошло, а я им ни разу ничего не посылал.

– Ну, ждет тебя там несчастье.

Но Тонда стоял на своем, и пан дал ему ключ:

– На, возьми ключ, бери коней и поезжай. Козу оставь здесь, я с ней побуду.

Тонда поехал домой. Приехал, вышел на барский луг, воткнул ключ в землю и повернул его влево. Сейчас же на этом месте появился черный замок, такой же, как и тот. Тонда поставил коней в конюшню и пошел в замок. Отцов домик стоял на отшибе, прямо против этого замка. В городе в тот день был престольный праздник. Тонда говорит своей принцессе:

– Пойдем повидаемся с родителями.

Заперли дом и пошли. Мать мешала шкубанки, батя стоял у окна.

– Гляди-ка, жена, – говорит, – гляди, кого это к нам несет? Какие-то господа идут сюда на храмовый праздник.

– Молчи, балда! Кто к нам пойдет? У самих ничего нет, и парень сколько лет где-то пропадает.

– Да ну тебя! Сказано, идут сюда.

Тут Тонда открывает дверь, здоровается и сразу к ним:

– Были у вас дети?

– А как же! Был у нас сын, да уж сколько лет где-то пропадает. Даже весточки ни разу не прислал. Должно быть, и в живых нет.

– А вы его узнали бы?

– Как не узнать! У него слева подмышкой черное родимое пятно.

Тонда скинул пиджак и показывает им эту примету. Мать тут же в обморок упала. Привели ее в чувство, и после обеда Тонда повел их в свой замок. Было чем похвастать! Провел по всем палатам. Приходят к седьмой, где был старый сундук, а в нем три перышка.

Мать говорит:

– А сюда почему не пускаешь? Известное дело, разбогател и не хочешь с нами знаться.

– Э, да там ничего нет.

– Вижу, вижу, что не хочешь с нами знаться. Пришлось отпереть.

– А что у тебя в этом сундуке?

– Что? Ничего у меня там нет, ничего!

– Ну да, просто не хочешь с нами знаться.

Тонда не утерпел, отпер сундук, лебедь сейчас же схватила свои перышки и улетела. А у Тонды ничего не осталось, сидит на зеленом лугу и горько плачет. Когда выплакался, пошел пешком обратно к морю, в черный замок. Хозяин спрашивает:

– Ну, как съездил?

– Эх, барин, плохо! Жена у меня пропала, не знаю, куда девалась.

– Вот видишь, говорил я тебе. Я тоже не знаю. Остается одно – спроси нашу козу, может она что знает.

Приходит заплаканный Тонда к козе. Коза спрашивает:

– Что с тобой?

– Ах, не знаешь ли чего о моей хозяйке, – улетела, и неизвестно, где ее искать.

– Да она, милый, золотой, за триста миль отсюда. Отпросись у хозяина на три дня, поедем за ней.

Тонда говорит черному, тот стал чесать затылок:

– За три дня не справишься, где там! На это дело потребуется тебе не меньше девяти дней.

Вот сел Тонда на козу и поехал. Коза шаг шагнет – сразу миля. Примчались в какой-то городишко. Там пруд, возле пруда корчма. А вдова шинкарка была ведьма. Как увидела Тонду, сразу решила сбыть ему свою дочь Амальку. А в этом пруду каждый вечер купались те три лебедки, и Тонда тотчас понял, что приехал куда надо.

Вечером пошел на пруд подстерегать их. Амалька – с ним, показать ему место, а шинкарка дала ей два яблока:

– На, будешь есть, когда придете на запруду. А второе яблоко дашь этому невеже, посмотришь, что будет.

Ладно. Приходят на запруду, девчонка принимается за яблоко.

– Мм, какое душистое яблочко! Дай и мне отведать.

– На, вот тебе целое.

Тонда съел яблоко и тотчас заснул как убитый. Тут прилетают три лебедки. Одна только окунулась и сейчас же к нему. Будит его, трясет, а Тонда все спит. Вынимает она из кармана белый вышитый платочек и говорит Амальке:

– Если он пришел сюда выспаться, то скажите ему, барышня, чтобы в другой раз оставался дома и меня не огорчал.

Как только Тонда проснулся, Амалька сейчас все ему рассказала. У Тонды слезы из глаз брызнули, и он обещал себе быть умнее.

На следующий вечер опять собрался на пруд подстерегать лебедей. Тут шинкарка дала дочери две груши:

– Как придете на запруду, дай ему одну!

Амалька проводила его, сели вместе у пруда. Девка начинает грызть грушу.

– Какие хорошие груши! Дай и мне отведать.

– На, возьми себе целую.

Тонда съел грушу и опять заснул как пень. Прилетели три лебедки, а он спит, хоть дрова на нем коли. Одна лебедка только ноги ополоснула и сейчас же к нему. Будит его, щекочет, чего только не делает. Тонда и не пошевельнется. Тогда она снимает с своего пальца кольцо, надевает ему и говорит:

– Если он ходит сюда только спать, то скажите ему, барышня, пусть лучше остается дома и не причиняет мне огорчений.

Лебеди поднялись в воздух, фррр – и улетели. Когда Тонда проснулся, Амалька все ему рассказала. Тонда и говорит:

– Ну, все равно, теперь буду умнее.

На третий день шинкарка дала дочери два букета и сказала:

– Ты к ним не наклоняйся, а дай ему, пусть понюхает.

Амалька опять проводила его к пруду. Уселись на берегу. Она положила эти букетики на колени и все поигрывает ими. Тонда говорит:

– Какие красивые букеты! Что это за цветы?

– На, понюхай.

Тонда понюхал, сейчас же свалился и заснул и спит так крепко, будто сто лет не спал.

Прилетели лебеди, сели в камышах у омута. Одна лебедка только лапки чуть-чуть смочила и летит к нему.

Будит его, бьет крыльями, клюет, но все напрасно – Тонда не просыпается.

Тогда она пристегнула к его поясу шпагу с королевским именем и фамилией и говорит:

– Барышня, передайте ему: если хотел выспаться, оставался бы дома, а меня он больше не увидит.

Все лебедки поднялись в воздух, взвились за облака и исчезли.

Тонда проснулся, протирает глаза. Амалька тотчас ему все рассказала. Он и голову повесил. Плачет, как маленький ребенок. Вдруг слышит – в хлеву коза блеет: «Ме-е, ме-е».

– Видишь, говорила я тебе, чтоб про меня не забывал. Теперь они еще на триста миль дальше улетели.

Тонда все бросил, в корчму даже и не зашел, помчался дальше. Что ни прыжок, то-миля. Приехали в замок этой, принцессы. Она уже расколдована, вернулась к своим родителям. Объявила, что будет бросать из верхнего окна кольцо: кто поймает это кольцо на шпагу, тот будет ее мужем. Коза и говорит:

– Тонда, как поймаешь кольцо, кинь его ей обратно и уезжай прочь, больше ни на что внимания не обращай!

Рыцарей туда съехалось – тьма. Всякому хочется ее заполучить. Но, кому она ни бросит, у всех кольцо только звякает о шпагу, а поймать ни один не поймал. Вот является еще один рыцарь, последний. Это был наш Тонда. Коза дала ему вороного коня, черный камзол, а серебряные доспехи так и блестят на солнце. Принцесса бросила кольцо. Тонда сразу поймал, но тут же кинул его обратно, повернул коня и был таков. Тут все загалдели, что чужеземный рыцарь пренебрег принцессой, а ей-то как досадно было! Объявила, что завтра снова будет бросать кольцо.

Тонда нарядился еще лучше: весь в алмазах. Когда всем рыцарям пришлось с позором отъехать в сторону, последним подъезжает он. Опять поймал кольцо, но бросил его обратно и ускакал. Все хлопают в ладоши и говорят, что этот неведомый рыцарь не больно-то за принцессой гонится.

На третий день коза привела ему белого коня, дала белый камзол, весь в золоте. Всем уж не терпелось увидеть, чем это дело кончится. Тонда опять бросил кольцо обратно и поворачивает коня, чтобы сразу ускакать. А принцесса приказала страже стрелять по нем,– не убить, а только пятку легонько ранить. Тонда глядит – ворота высокие, коню не перепрыгнуть, но все же поскакал. И тут прострелили ему задник сапога. Однако уехал, дома коза замазала ему рану, и нога зажила.

Опять улизнул от принцессы! Тогда она дает приказ: все, у кого квартируют чужеземцы, должны заявить королю. Сейчас же притащился старый шинкарь:

– У меня, – мол, – ночует такой-то пан, и коза с ним.

Она сейчас же запрягла карету четверней, поехала за ним и забрала его в свой замок.

Тут перестали они друг перед дружкой петушиться и сейчас же стали готовиться к свадьбе. Потом поехали в черный замок, а замок-то уж переменился, стал красивый, и черный пан поженил их во второй раз. Но с Тонды взял слово, что тот срубит головы и ему и козе. Принес меч, Тонда срубил обоим головы, и упало с них заклятие: черный-то пан был король, а коза – королева! Веселья и радости было столько – ну, никто такого не упомнит.

В прежние времена портные не сидели на одном месте, а ходили пешком по деревням и предлагали людям свои услуги: пошить или починить одежду. Один такой портной, по имени Томас, работал как-то на хуторе Норт-Райдинг в Йоркшире да за работой беседовал о том о сем с хозяйкой. Увидел Томас, как она налила в мисочку свежих сливок и выставила ее за порог для домовенка, или маленького брауни, и спрашивает:

— Неужели вы и вправду верите в домовых, эльфов и всяких там фей?

— А то как же! — отвечала жена фермера.

— А я,- усмехнулся Томас,- если б я когда-нибудь повстречал фею… Я взял бы эту феечку и посадил в бутылочку, чтоб не проказничала.

— Tсc! — испуганно прошептала женщина.

— Как бы вас не услышала какая-нибудь фея. Они бывают довольно злопамятны, если их обидеть.

— Подумаешь, как страшно,- хмыкнул Томас, перекусил нитку и разгладил рукавный шов на особой портняжной дощечке.- А я утверждаю, что никаких фей не существует.

— И очень глупо,- сказала жена фермера. Стало смеркаться. Портной закончил свою работу, сложил иголку, нитки да ножницы в сумку, взял под мышку портняжную доску.

— Надо бы успеть домой до темноты. Жена, наверное, заждалась.

— Вот, возьмите для вашей женушки,- сказала хозяйка.- Это пирог из домашней поросятинки, ей понравится.

— Спасибо,-ответил Томас.-Доброй ночи.

— Будьте осторожны,- донеслось к нему на прощанье,- берегитесь фей!

— Тьфу на них! — откликнулся портной и быстро зашагал домой.

Сначала он шел по тропинке, но потом решил срезать путь и пройти напрямик через поле. Когда портной перелезал через изгородь, он неловко взмахнул сумкой и выронил на землю ножницы.

Пришлось положить сумку и портняжную доску и заняться поисками ножниц. Казалось бы, ножницы — не иголка, да никак почему-то не хотели они отыскаться.

— Вот незадача,-ворчал Томас.-Ножницы для портного — наипервейшая вещь, да еще такие отличные! Ладно. Вернусь утром на это место и отыщу.

Он поднял свою сумку и пирог… но где же портняжная доска? Куда она могла запропаститься? Он снова положил пирог и сумку, обшарил все вокруг на коленях — и впустую.

“Ну и дьявол с ней,- подумал он.- Все равно до утра никто не возьмет. Отправлюсь-ка я домой да поем с женой пирога, пока он еще свеж”.

Не тут-то было! Он поднял сумку, но никакого пирога рядом не оказалось. Он излазил на четвереньках чуть не весь луг, но не нашел ничего, кроме камней и колючек. Осталось только облизнуться, вспоминая о пироге, и отправиться домой налегке, с одной сумкой. Вернулся Томас к тому месту, где оставил сумку, но ее там не было! Он подумал, что ошибся местом, однако все приметы сходились — вот изгородь, вот большой валун, только сумка исчезла.

— Эх, был бы фонарь! — простонал Томас.- Что же теперь мне делать — без иголки и ниток, без ножниц и моей портняжной сумки?

Он повернул было к дому… только где ж он, его дом? Он столько бродил и кружил в поисках своих вещей, что совсем сбился с пути, а ночь была черна, как яма. И вдруг, к великой своей радости, он заметил впереди огонек. Словно кто-то медленно шел с фонарем по лугу.

— Сюда!-позвал Томас.-Эй, с фонарем! Сюда!

— Сам иди сюда! Сам иди сюда! — отозвался насмешливый голосок.

Портной побрел на свет, но таинственный огонек тоже не стоял на месте: он то приближался почти вплотную,- кажется, только руку протяни и схватишь! — то вдруг исчезал и вспыхивал где-то вдалеке, на краю поля.

Томас по колено измазался в глине буераков, расцарапал терновником лицо, изорвал одежду. Он преследовал блуждающий огонек, пока вконец не выбился из сил и не отчаялся.

Огонек окончательно пропал. Стало светать. Портной услышал звяканье молочных бидонов на ферме, оглянулся и увидел перед собой тот же хутор и тот же двор, из которого он вчера вышел. А рядом на траве лежали все его потерянные вещи!

Томас был слишком измучен, чтобы идти домой в свою деревню. Он постучал в знакомую дверь. Увидела его хозяйка и всплеснула руками от изумленья:

— Господи! Что с вами стряслось? Она помогла портному почистить одежду и накормила его завтраком, а потом вдруг улыбнулась и спросила:

— Ну как? Посадили феечку в бутылочку? Но Томас ничего не ответил. И никогда в жизни не говорил больше о феях дурного слова.

Индонезийская сказка

Как-то раз сидел канчиль в своей норке и щелкал орешки. Вдруг видит: прямо к нему приближается тигр.

«Пропал я»,— подумал малютка канчиль, да так и затрясся от страха.

Что было делать? Хитрый зверек не растерялся. С треском раскусил он орешек, так что скорлупа захрустела у него на зубах, и воскликнул:

— До чего же вкусные глаза у этих тигров!

Услышал тигр такие слова, и стало ему страшно. Попятился он назад, повернулся и пошел прочь. Идет он по лесу, а навстречу ему медведь. Тигр и спрашивает:

— Скажи-ка, дружище, ты не знаешь, что это за зверь сидит там в норе и за обе щеки уплетает глаза тигров?

— Не знаю,— отвечает медведь.

— Пойдем посмотрим,— говорит тигр. А медведь ему в ответ:

— Я боюсь.

— Ничего,— говорит тигр,— давай свяжемся хвостами и пойдем вместе. Если что и случится, мы друг друга в беде не оставим.

Вот связались они хвостами и пошли к норке канчиля. Идут, храбрятся изо всех сил.

Как увидел их канчиль, так сразу и понял, что они не на шутку струсили. И закричал он тут громким голосом:

— Вы только поглядите на этого негодника тигра! Его отец должен был прислать мне белого медведя, а сынок волочит сюда черного. Ну и ну!

Медведь услышал эти слова и до смерти перепугался.
«Вот, оказывается, что,— подумал он,— тигр меня попросту обманул. Полосатый хочет расплатиться за долги своего отца и отдает меня на съедение страшному зверю».

Метнулся медведь в одну сторону, а тигр — в другую. Хвост у медведя и оторвался.

С тех пор, говорят, у всех медведей хвосты куцые…

А умный канчиль радуется: ведь он спасся от тигра!