Сказка яо

Однажды из пустыни пришел человек, и был он одинок и печален.

Слон, который встретился ему на пути, взял его к себе на спину и носил его повсюду много лет, показывал ему леса и саванны и всех зверей, которые там обитали.

Человек питался диким медом и лесными плодами, которые доставал ему слон. Слон посвятил человека в тайны охоты и сделал его великим охотником.

Затем слон отнес мужчину в страну слонов, и там они увидели женщину, сидящую на земле. Слон опустил мужчину перед женщиной и сломал несколько деревьев, чтобы первая пара людей построила себе хижину и жила в ней.

Мужчина и женщина остались вместе. Вначале они жили только охотой. У них родилось много детей, и они постепенно заселили всю пустыню. Так возникло племя яо.

В давние времена слон выглядел совсем не так, как теперь: у него были огромные глаза, уши торчком стояли на голове, а между ними росли прекрасные рога.

Когда на земле появились люди, лев сказал слону:

— Дружище, что-то повсюду развелось слишком много людей! Наверное, скоро они и до нас с тобой доберутся, работать заставят! Надо уходить на новые места!

— Я такой огромный, кто посмеет меня тронуть? — важно возразил слон. — Зачем же мне бежать куда-то?

Он был так величествен и горд, что ни на кого вокруг не обращал внимания.

Однажды на землю спустился погулять со своими птенцами воробей. В это время мимо проходил слон.

— Осторожно! Не ходите! Здесь мои птенцы! — закричал воробей.

Но слон, который даже и на людей не обращал внимания, не пожелал выслушать воробья.

— Что мне за дело до чьих-то птенцов? Мне надо пройти, и я обязательно пройду!

— высокомерно сказал он.

Тяжело переваливаясь, слон двинулся вперед и растоптал бедных воробушков!

Закричал воробей, заплакала его жена, но что они могли сделать? Слишком малы они были, чтобы справиться со слоном.

Полетел воробей за помощью к вороне. Ворона закаркала и пустилась догонять слона. Догнала и принялась когтями царапать ему глаза, долбить его клювом.

А воробей отправился за помощью к мухам. Самые большие мухи тоже полетели за слоном, уселись на его расцарапанные глаза и давай кусать.

Свету не взвидел слон. Спотыкаясь, словно слепой, побежал он через лес.

Жарко ему стало, захотелось пить, и он стал разыскивать воду.

А воробей тем временем обратился за подмогой к лягушкам. Лягушки повыпрыгивали из воды и отправились защищать воробья.

Слон несся, не разбирая дороги. Сослепу кинулся он за водой на гору. Увидали это лягушки, прискакали на вершину горы и принялись там квакать. Слон подумал, что вода где-то поблизости, побежал на кваканье и хотел с разбегу кинуться в воду, но вместо этого ударился о камень и покатился вниз. Три раза перекувырнулся он через голову — и сломал оба рога. Перекувырнулся еще два раза — смял свои длинные уши, и они стали у него словно два веера, приклеенные к голове.

Повезло еще слону, что не разбился до смерти!

А все звери, глядя на него, сказали:

— На земле все мы равны. Разве можно быть таким гордым и не замечать других?!

С тех пор глаза у слона стали маленькие и узкие, рога исчезли, а уши прижались к голове. И сделался слон внимательным и осторожным. Когда он идет по дороге или щиплет траву на поле, всегда смотрит, как бы не раздавить какого-нибудь маленького червячка.

В день рождения слоненку Лусу подарили фотоаппарат. И он сразу стал заправским фотографом. Целыми днями ходил и щелкал затвором. Сначала Лус снимал всех подряд. Сядет на ветку попугай. Щелк – и порядок. Выглянет из-за куста антилопа. Щелк – и готово. Потом звери к нему сами ходить повадились.

Бегемотик Булочка попросил сфотографировать его для удостоверения личности, и почему-то обязательно в профиль.

Очковая змея Окулярия сочинила книгу под названием «Мои встречи» – и ей срочно нужен был снимок на обложку.

У пантеры Кисы родился малыш. Разве можно его не сфотографировать? Вот подрастет – и память будет.

Слух о замечательном фотографе вскоре разнесся повсюду. Как-то утром в дверь слоненка Луса постучали.

– Кто там? Входите! – сказал слоненок Лус.

– Не помешаю? – спросил незнакомый шимпанзе и приподнял шляпу.

– Спасибо. Я уже почти не сплю, – невпопад ответил слоненок, вставая с постели.

– Чем могу служить?

– Видите ли, я к вам по важному делу. Меня направили сюда из газеты «О многом понемногу». Надеюсь, вы читаете эту газету?

– Гм… Я больше люблю книжки про шпионов. Но мой папа…

– Это не имеет значения. Моему шефу, я имею в виду редактора, многие хвалили вас как большого мастера фотографии.

– Ну, пожалуй, это слишком.

– Не скромничайте. Итак, о деле. Нам срочно нужна фотография… солнца… в хорошую погоду…

– Но ведь в плохую погоду солнца и не бывает.

– Бывает. Только за тучами. Но нас интересует солнце в хорошую погоду. Ясно?

– Почти.

– Итак, о деле. Вы согласны?

– Попробую.

– Значит, договорились? Тогда ударим по лапам. Кстати, меня зовут Бананас.

– Красивое имя.

– Не жалуюсь. Итак, о деле. Вот вам наш адрес. Присылайте свои снимки. Привет!

Шимпанзе Ба напас приподнял шляпу, поклонился и ушел.

Целый день слоненок Лус фотографировал солнце. Погода стояла чудесная: круглый золотой шар солнца так и сверкал на голубом экране неба.

Но ни один снимок не получился. Все кадры были засвечены. Полная неудача? Позор?

Слоненок Лус испортил десять фотопленок – и бесполезно. Он очень огорчился и чуть не заплакал от досады. Что теперь скажет о нем Бананас?

И вдруг слоненок подумал: «А почему я должен фотографировать солнце обязательно в небе? Могу же я сфотографировать солнце… в реке? Или в лесу, когда оно отражается в капле росы? А чем плохи такие снимки: солнечные колечки, рассыпанные в траве под деревьями, или солнечные зайчики на крыше гостиницы „Три поросенка“» ?

Видно, он был настоящим фотографом, этот слоненок Лус, если ему в голову пришла такая прекрасная мысль. Верней, он был наполовину фотографом и наполовину – поэтом.

Нащелкал слоненок Лус солнце в разных видах и послал фотографии в редакцию. Через два дня пришло письмо :

Четвертый дом от угла, напротив парикмахерской «Брижка и стритье». Или, кажется, «Стрижка и бритье». Слоненку Лусу. Лично.

Дорогой друг!

Фотографии получили. Ровно семнадцать штук. Итак, о деле. Шефу, я имею в виду нашего редактора, снимки понравились. Решили дать тебе премию за выдумку и юмор. Что такое юмор, я не знаю. А про премию знаю. Три ящика морковки получишь позавчера. То есть послезавтра.

Твой приятель Бананас.

Слоненку Лусу письмо понравилось. У него было такое хорошее настроение, что он не удержался и сфотографировал себя, а снимок повесил на самом видном месте.

Задумали звери карнавал устроить. Веселый. С музыкой. С танцами. С песнями.

– А что, если мы свою песенку сочиним для карнавала? – предложил тигренок Полосатик слоненку Лусу.

– Это было бы замечательно! – ответил слоненок. – Но как это сделать?

– Я сочиню музыку, а ты напишешь стихи – вот и получится песенка! – сказал Полосатик. – Попробуем?

– Попробуем, – согласился Лус. Сел тигренок за пианино и начал по клавишам лапой стучать и напевать негромко:

– До… до… ре… ре… соль…

Через полчаса он позвал слоненка Луса :

– Послушай, какая у меня прекрасная мелодия получилась. Сейчас я тебе по нотам спою.

И Полосатик запел:

До-ре-ми, до-ре-ми,До-ре-ми-фа-соль!До-ре-ми, до-ре-ми,Соль-фа-ми-ре-до! Слоненок слушал, слушал, слушал, стучал, стучал, стучал в такт музыке лапой и раскачивал, раскачивал, раскачивал хоботом.

– Ну, как? – спросил Полосатик, взяв последнюю ноту.

– Превосходно? Мне очень нравится? – похвалил слоненок Лус.

– А ты запомнил мелодию?

– Мне в детстве никто из родственников на ухо не наступал! – обиделся слоненок.

– Что ж, тогда попробуй сочинить текст на эту музыку.

– Я еще ни разу в жизни этого не делал, – простодушно признался слоненок.

– Не волнуйся – и все будет в порядке, – успокоил Полосатик.

И слоненок Лус пошел домой, напевая по дороге запомнившуюся мелодию:

До-ре-ми, до-ре-ми,До-ре-ми-фа-соль… Он не спал дочти всю ночь, мучился, подбирал рифмы. К утру текст песни был готов.

Слоненок Лус напечатал его на пишущей машинке и понес Полосатику. Полосатик поставил листок с текстом на пианино, и они вместе со слоненком весело запели:

Нам беда – не беда,
Если есть друзья.
Никогда, да, да, да,
Ссориться нельзя!

Тигренок потрепал Луса за ухо и сказал:

– Это то, что надо! Для начинающего неплохо. Во время карнавала на концертную эстраду вышел конферансье и объявил:

– А сейчас вы услышите песенку, написанную специально для нашего карнавала. Музыка тигренка Полосатика, слова слоненка Луса. Исполняют авторы!

И все звери дружно стали подпевать слоненку Лусу и тигренку Полосатику. А потом аплодировали целых три часа по местному звериному времени.

Однажды Лёне подарили железную дорогу. Всё в ней было совсем как настоящее: и рельсы, и станция с перроном, и переезд, возле которого стоял семафор.
Красный огонёк семафора предупреждал: стой! Путь закрыт! Зато, когда загорался зелёный свет, можно было ехать дальше.
За переездом начинался лес из пушистых, пластмассовых ёлочек. В лесу протекала речка, через которую перекинулся горбатый мостик.
На железной дороге работал красивый, маленький паровозик.
С утра на перроне толпились игрушечные зверята: мишки, зайчики, собачки и даже розовый слон. Всем хотелось покататься.
Паровозик подъехал к станции и радостно поздоровался:
— Ту, ту!
Пассажиры бросились занимать места.
Розовый слон вежливо пропускал тех, кто меньше него. Он полез в вагон последним, но все места оказались заняты.
— Ничего. Поедешь позже, — успокаивали его зверята.
— Хорошо, — вздохнул розовый слон. Он стоял и грустно смотрел, как другие собираются в путь. От печали уши у него опустились, как будто завяли. Паровозику стало жалко слона, и он сказал:
— Нет, так не пойдёт. Хорошее дело нельзя начинать с обиды. Слон поедет вместе со всеми.
— Но ведь он такой большой. Нам будет тесно, — загалдели пассажиры.
Ничего. В тесноте, да не в обиде, — успокоил их паровозик.
Зверята потеснились. Слон ещё больше порозовел от счастья и уселся возле окошка. Все удобно расположились, но груз оказался нелёгким.
— Пых, пых, пых! — отдувался паровозик, стараясь сдвинуться с места.
— Наверное, тебе тяжело, — забеспокоился слон.
— Мне будет гораздо тяжелее, если я потеряю друга, — сказал паровозик и запыхтел сильнее прежнего: — Пых, пых, пых…
Наконец колёса закрутились, и он покатился по рельсам, всё больше набирая скорость.
— Ура! Да здравствует паровозик Пых! — весело закричали все.
Так паровозик получил своё имя

ТАЙНА

Пых очень любил свою работу и готов был бегать по рельсам днём и ночью. Но с наступлением темноты всеукладывались спать, даже игрушки.
Паровозик стоял возле станции и думал о том, как хорошо прошел е первый рабочий день. Вдруг он услышал Ленин голос.
— Не хочу спать! Не буду! Я хочу играть.
Каждый раз, когда мама укладывала Леню в кровать, он начинал капризничать. Паровозик еще знал, что не всегда надо брать пример с хозяина, по этому он решил во всём подражать Лёне.
— Не хочу спать. Не буду, — запыхтел он, когда в квартире погасили свет и все уснули.
Неожиданно дверь приоткрылась, и в детскую шёл пушистый, рыжий кот Яша. Он считал себя в доме главным. Когда все ложились спать он делал обход
чтобы убедиться, что всё в порядке. Днем Пых был так занят что Яша решил отложить знакомство до вечера.
Кот подошел к паровозику, обнюхал его и сказал.
— Значит ты и есть наш новый жилец.
— Да. Меня зовут Пых. А ты кто? — спросил паровозик.
Яков Васильевич Барсиков. Для друзей просто Яша. Я тут хозяин.
— А я думал, что хозяин — Лёнин папа, а Лёнина мама — хозяйка, — удивился Пых.
— Глупости. Скажи, пожалуйста, кто кому рыбу и мясо носит: они мне или я им?
— Они.
— А кто кого по шёрстке гладит, за ушками чешет?
— Они тебя.
— Вот и выходит, что они у меня в услужении, сказал Яша и сладко зевнул. — А теперь пора спать.
— Не хочу и не буду, — заупрямился паровозик.
— Почему? — спросил кот.
— Если я усну, то пропущу самое интересное.
— Какой же ты глупый! Неужели ты не знаешь тайну?
— Какую тайну? — заинтересовался Пых.
— Чтобы попасть в сказку, нужно просто закрыть глаза. А когда стоишь и таращишься, чтобы не уснуть, ты пропускаешь самое интересное.
— Правда? — удивился Пых и закрыл глаза-фары.
Он думал, что тотчас начнут происходить чудеса, но ничего не случилось.
— Ты меня обманываешь, — с укором сказал он, глядя на кота.
— Зачем мне тебя обманывать? Просто ты ещё маленький и не умеешь закрывать глаза, как надо. Ты когда-нибудь видел, чтобы взрослые капризничали, укладываясь спать?
— Нет.
— Это оттого, что они умеют правильно закрывать глаза.
— А ты умеешь?
— Ещё бы! Это умеют делать все кошки. Всем только кажется, что я целыми днями дремлю. На самом деле я путешествую и со мной происходят разные приключения, — признался Яша.
— Аты меня научишь? Пожалуйста, — взмолился Пых.
Так и быть, — согласился кот.— Слушай и запоминай. Сначала закрой глаза, а потом лежи тихо-тихо и думай о том, куда хочешь попасть.
— И всё? Не может быть, чтобы это было так просто, — не поверил паровозик.
— Есть один маленький секрет. Главное — быть терпеливым, не ворочаться и ни за что не открывать глаза, иначе спугнёшь волшебство.
Пых зажмурился и стал мечтать.

СТОРОЖ

В доме все спали. Было тихо-тихо. Пых ждал, когда он попадёт в сказку, но никаких чудес не происходило. Паровозик подумал, что кот его обманул, как вдруг увидел над собой звёзды. Пых чуть не просигналил от удивления. Да и как тут не удивиться! Ведь игрушечная железная дорога находилась в детской комнате, а на потолке звёзды ещё никогда не загорались.
Вокруг всё преобразилось, как по волшебству. Возле здания вокзала зажглись фонари. Они освещали платформу. По перрону на задних лапах расхаживал плюшевый пёс в форменной фуражке.
За плечами у него была двустволка. За ним семенил маленький котёнок.
Паровозик поморгал глазами-фарами и убедился, что не спит. Просто начались чудеса.
Пёс подошёл ближе, и Пых услышал, как он ворчит на котёнка:
— Ну что мне с тобой делать? Навязался на мою голову.
— Мяу, — жалобно отвечал котёнок.
— Здравствуйте, — окликнул их паровозик. — А почему вы не спите?
— Я на посту. Видишь форменную фуражку и ружьё? Я Бобик Бобиков. Работаю тут сторожем, вокзал охраняю, — ответил пёс.
Пых покосился на котёнка и спросил:
— А почему у него фуражки нет?
— Мал ещё. И потом ему не положено.
Он ведь не охранник, — пролаял Бобик.
— А почему он ходит вместе с тобой?
— Вот заладил: почему да почему. Потому что он потерялся. Слышал, что бывают непослушные дети,
которые убегают от мамы? Он как раз один из таких безобразников. Убежал, а теперь не знает, куда идти. Вот и привязался ко мне.
— Мяу, — подтвердил котёнок, а пёс продолжал.
— Вообще-то, я кошек не жалую, но он ещё совсем ребёнок. Жалко малыша. А ты куда собрался?
— Не знаю. Поеду мир посмотреть, — ответил Пых.
— А не боишься ехать ночью через лес? — спросил Бобик.
— Чего мне бояться? — удивился Пых.
— Разбойников.
Пых был новым паровозиком, поэтому многого не знал. Прежде он никогда не слышал о разбойниках и почему их надо бояться, поэтому спросил:
— А кто такие разбойники?
— Они такие страшные, усатые. А у вожака на глазу чёрная повязка.
— Зачем? — не понял паровозик.
— Чтобы страшнее было. Ночью разбойники выходят на дорогу, останавливают путников и грабят, -зловещим шёпотом предупредил Бобик.
— Как грабят?
— Забирают всё самое ценное.
— Но у меня нет ничего ценного, — сказал Пых.
— Плохо дело. Значит, ты обязательно должен взять что-нибудь ценное, чтобы у тебя было что грабить, — уверенно заявил пёс.
— Но я не знаю, что взять, — огорчился паровозик.
— Надо подумать, — сказал Бобик и почесал задней лапой за ухом. Он всегда так делал, когда думал о чём-нибудь важном.
Они помолчали. Котёнку показалось, что о нём совсем забыли, и он обиженно мяукнул.
В этот момент Бобику в голову пришла отличная идея. Он посмотрел на своего подопечного и радостно воскликнул:
— Придумал! Возьми его.
Пых покосился на пушистого малыша и с сомнением произнёс:
— А ты уверен, что он и есть самое ценное?
— Не очень, — честно признался пёс и добавил: — Но может быть, для кого-то он окажется ценным. И потом, надо же его куда-то пристроить, дом найти.
Паровозик подумал, что Бобик прав. К тому же вместе ехать веселее. Пых распахнул дверцу вагона и скомандовал котёнку:
— Залезай. Теперь я точно знаю, куда мы поедем. Будем искать тебе
Котёнок не заставил себя упрашивать. Он быстро прыгнул в вагон и уселся возле окошка.
— Доброго пути! Если увидишь разбойников, гони без остановки, — предупредил Бобик Бобиков.
— Ту, ту! — просигналил Пых, и они с котёнком отправились в путешествие.

РАЗБОЙНИК

Паровозик бежал по рельсам. Колёса весело постукивали на стыках. Мимо мелькали остроконечные ёлочки. Луна освещала только их верхушки, а внизу они казались сплошной чёрной стеной.
«Наверное, тут водятся разбойники. Нужно ехать без остановок», — подумал Пых.
Вдруг впереди загорелся красный свет семафора.
Паровозик был ещё маленьким, но он твёрдо знал, что правила дорожного движения надо выполнять всегда. На красный свет нужно остановиться.
— Пых, пых, — пропыхтел он и остановился.
— Мяу! — громко и отчётливо произнёс семафор.
— Я не знал, что семафоры мяукают, — удивился Пых.
— Что же я, по-твоему, лаять должен? — фыркнул кто-то в темноте.
Тут зажёгся фонарь, и Пых увидел вместо семафора огромного сиамского кота. Усы у кота топорщились в стороны, а чёрная повязка на глазу придавала ему свирепый вид.
— Я тебя знаю. Ты главный разбойник, — сказал Пых.
Кот оторопело посмотрел на Пыха, а потом вздыбил хвост и так истошно заорал, что даже паровозику с его железными нервами стало не по себе.
В ответ раздался душераздирающий вопль, и из темноты выскочил всклокоченный, рыжий котяра.
— Что случилось? Кто безобразничает? — грозно спросил он.
Увидев паровозик, кот удивлённо уставился на него.
— Это ты? Значит, ты сумел попасть в сказку?
Пых узнал старого знакомого Яшу, но сейчас ему
было не до любезностей. Сиамский кот по-прежнему так злобно смотрел на него, что теперь Пых не сомневался, что он — главарь разбойников.
— Чем он провинился? — спросил Яша у сиамского собрата.
— Он меня оскорбил! Он назвал меня разбойником! Меня, честнейшего кота! — возмутился тот.
Вот оно что! воскликнул Яша и примирительно добавил: — Не сердись. Он ведь ещё маленький и многого не знает.
— Чего я не знаю? — спросил любопытный Пых.
Яша сел поудобнее и принялся объяснять:
— Мой друг КиСя — иностранец. Он приехал к нам с Тибета. Там коты в большом почёте, ведь мы гораздо умнее собак, только не мяукаем об этом на каждом перекрёстке.
На Тибете дома охраняют не собаки, а коты.
— А здесь ты тоже что-то охраняешь? — спросил Пых у иностранца.
— По ночам мы с Яшей работаем семафором -сказал КиСя.
— Как это? — не понял паровозик.
— Очень просто. У кошек глаза в темноте светятся. Только у обычных кошек в темноте глаза зелёные, а у сиамских — красные. Поэтому КиСя останавливает поезда, а я пропускаю их дальше, — пояснил Яша.
— А для чего тебе чёрная повязка? — допытывался Пых.
— Какой ты непонятливый! У семафора должен быть один огонёк, а не два, поэтому один глаз приходится всегда держать закрытым, — сказал КиСя.
Верно. Когда придёт моя очередь, я надену повязку, — подтвердил рыжий Яша.
— Жаль, что вы не разбойники, — огорчился паровозик.
— Почему? — в один голос изумились коты.
— Значит, вы не будете меня грабить, а у меня есть кое-что ценное, — признался Пых.
Нет, оставь свои ценности при себе. Нам они не
нужны, — решительно заявили коты.
— Мяу, — всхлипнул в вагоне котёнок.
Он уже понял, что никому не нужен. Малыш сидел грустный-прегрустный и тихонько плакал.
— Кто там? — насторожился КиСя.
— Котёнок. Я думал, что он ценный, но если он вам не нужен, то поеду дальше искать для него дом, — сказал Пых.
Яша заглянул в вагон. Увидев маленького, полосатого котёнка, он воскликнул:
— Так вот ты где, разбойник! А ну выходи!
Котёнок покорно вышел из вагона и виновато потупился.
— Ну и ну! Выходит, он и есть разбойник? — удивился паровозик.
— Ещё какой! — сердито сказал Яша. — Этот озорник сбежал от мамы. Она его ищет, плачет, а он преспокойно катается на поезде.
— Я потерялся. Хочу к маме, — в голос заплакал котёнок.
— Значит, больше убегать без спроса не будешь? -строго спросил Яша.
— Не буду, — всхлипнул котёнок.
— То-то же, — погрозил ему Яша и обратился к паровозику: — Не волнуйся. Я доставлю его прямо к маме. Для неё нет ничего более ценного этого сорванца.
— Счастливого пути, — сказал КиСя и зажмурился, а Яша прикрыл лапой один глаз.
Теперь паровозику светил зелёный огонёк, который давал разрешение отправиться в путь.
— Ту, ту! — просигналил Пых.
Он бежал дальше и думал:
«Как же так получается, что котёнок оказался и разбойником, и самым ценным? Может быть, такое случается только в сказке?»

ТАЛАНТ

Пых добежал до речки, через которую был перекинут горбатый мостик, и остановился. Мостик был сломан. Нескольких дощечек не хватало, и рельсы обрывались возле дыры.
— Что же теперь делать? — расстроился паровозик.
— Прыгай в воду и плыви как я, — крикнула из речки лягушка.
— Я не умею плавать. Я сразу же пойду ко дну, -вздохнул Пых.
— Значит, у тебя нет таланта, — сказала лягушка, вылезла на лист кувшинки и, выпучив глаза, уставилась на паровозик.
— А что такое талант?
— Это когда ты умеешь делать что-то лучше других. Вот я, к примеру, умею плавать брассом, — по-
хвалилась лягушка, спрыгнула с листа и, важно разгребая лапками воду, сделала круг.
Из прибрежных кустов высунулся заяц и сказал:
— Больно надо шкуру мочить. Я через эту дырку одним махом перепрыгну. Лучше меня в лесу никто не скачет.
Разогнался косой — скок! — и перемахнул через дыру. Пролетавшая мимо ворона покосилась на него, села на перила и презрительно фыркнула:
— Подумаешь, талант. Вот я могу не то что дыру в мосту, а всю реку перелететь.
Услышал спор бобёр, высунулся из воды и покачал головой:
— Ишь расхвастались. Что другим проку от ваших талантов? Тут надо не языки чесать, а мост чинить, чтоб по нему все ездить могли.
Притащил речной мастер брёвнышки и быстро починил мостик.
— Какие же вы счастливые! У вас у всех есть талант, — сказал Пых.
— Разве ты ничего не умеешь делать? — спросила ворона.
— Ничего. Только возить пассажиров, — вздохнул Пых.
— А кто такие пассажиры? — заинтересовался заяц.
— Все, кто садится в вагоны, становятся пассажирами. Хотите, я вас покатаю?
— Хотим! — хором согласились зверята, а лягушка с опаской добавила:
— Конечно, если это не больно превращаться в пассажиров.
— Ничуточки! — сказал Пых и гостеприимно распахнул дверцу.
Лягушка, ворона, заяц и бобёр живо залезли в вагончик. «Ту, ту!»-просигналил Пых и покатил по рельсам. Он сделал целый круг и снова вернулся к горбатому мостику.
— Вот уважил так уважил! Раньше я думала, что можно превратиться только из головастика в лягушку, а теперь ещё и пассажиром побывала, — проквакала лягушка.
— Молодец! Хорошо прокатил! С ветерком! — наперебой расхваливали поездку ворона с зайцем, а бобёр сказал:
— Что же ты нас обманывал, что у тебя нет талантов?
— А разве есть? — удивился Пых.
— Конечно! Быстро бегать по рельсам — это раз. Превращать всех в пассажиров — два. Катать друзей -три. И главное — дарить всем радость. Видишь, сколько у тебя талантов!
— Спасибо. Без вас я бы никогда не узнал, что я такой талантливый, — смутился Пых.
— Не благодари, — сказал бобёр. — Талант есть у каждого, просто надо его вовремя открыть.

УПРЯМЫЙ ОСЛИК

Пых весело катился по рельсам, когда вдруг увидел на дороге длинноухого ослика.
— Ту, ту! Освободи путь! — просигналил паровозик, но ослик и ухом не повёл.
— Пых, пых! Ох! Ух! — изо всех сил затормозил паровозик и успел остановиться, чуть не наехав на ослика.
— Эй, разве ты не слышишь, что я тебе сигналю? -возмутился паровозик.
— Слышу. А ты разве не видишь, что я тут стою? -спокойно возразил ослик.
— А почему ты стоишь на дороге? — спросил Пых.
— Развиваю характер, чтобы стать упорным.
— По-моему, так развивать характер опасно, -сказал паровозик и попросил: — Пропусти меня, пожалуйста.
— Нет. Поезжай в обход, — заупрямился ослик.
— Я не могу.
— Ты тоже тренируешь настойчивость?
— Нет, просто я не умею бегать без рельсов, -признался Пых.
— Это потому что ты маленький? — догадался ослик.
— Нет. Все поезда ездят только по рельсам. Если
поезд сходит с рельсов, то происходит крушение.
— Что такое крушение? — поинтересовался ослик.
— Точно не знаю, но что-то очень плохое. Поэтому будет лучше, если ты уйдёшь с дороги, — сказал Пых.
— Хитренький какой! Если я уйду с дороги, то получится, что я совсем не настойчивый. Я ни за что не уступлю. Поезжай в объезд.
— Хорошо, я попробую, — согласился паровозик.
Он попытался объехать ослика, но это оказалось
непросто. Пых пыхтел и сопел, но не мог сойти с колеи.
— Хочешь, я тебе помогу? — предложил ослик. Он подтолкнул Пыха. Паровозик оторвался от рельсов и завалился на бок.
— Карраул! Кррушение! — прокаркала пролетавшая мимо ворона.
На её карканье прибежали козлята, овечка и лошадка, которые паслись неподалёку.
— Всё из-за тебя, упрямый осёл! Ай-ай-ай! Как не стыдно! — стали они ругать виновника аварии.
— Я просто хотел проявить упорство, — оправдывался ослик.
— Глупость ты проявил, а не упорство. Поезд не может ездить без рельсов, значит, ты должен был уступить дорогу, — сказала лошадка.
Ослик подошёл к лежащему на боку Пыху и, понурив голову, сказал:
— Прости меня, пожалуйста. Ты очень ушибся?
— Нет, я ведь железный, но я не сумею сам подняться и встать на рельсы.
— Я тебе помогу, — пообещал ослик.
— Мы тоже, — предложили остальные.
Все дружно принялись за работу. Они и так и сяк пытались поднять Пыха, но не тут-то было.
— Мы не суме-е-е-ем, ме-е-е, — вздохнули козлята.
— Обязательно сумеем. Надо только поднатужиться, — сказал ослик и ещё упорнее принялся за дело.
— Бе-едный Пых. Бе-едные мы. Без подмоги нам не-е обойтись, — проблеяла овечка.
И го го! Ничего у нас не выйдет, — согласилась лошадка.
Но ослик никого не слушал. Он напрягался, толкал, сопел и пыхтел, совсем как Пых, когда тот был сильно нагружен.
— Оставь меня. Я слишком тяжёлый, — грустно сказал паровозик.
— Ни за что! Мы обязательно поставим тебя на рельсы, — отдуваясь от натуги, пообещал ослик.
Ему было очень трудно, но он не отступался, ведь ослики бывают очень настойчивыми, если захотят. Его упорство подбодрило и остальных. Раз за разом друзья поднимали паровозик всё выше. И вот наконец Пых качнулся и встал на рельсы.
— Ура! Получилось!! — хором закричали лошадка, овечка и козлята. Только ослик молчал. Он старался больше всех и очень устал.
— Молодец, ослик! Ты такой упорный, — похвалили его козлята.
— Бе-е. Берите с него приме-ер, — проблеяла овечка.
— Если бы не твоя настойчивость, я бы так и лежал возле дороги, — поблагодарил ослика Пых.
— Недаром говорят: упорство и труд всё перетрут, — сказала лошадка.
— Как же это получается? Сначала все меня ругали, а теперь хвалят, — удивился ослик.
— Ругают не за упорство, а за упрямство, — сказала лошадка. — Упорство помогает сделать что-нибудь хорошее, а если попусту упрямиться, то от этого только вред.
— Понял! — обрадовался ослик. — Прежде чем упорствовать, надо подумать, какая от этого польза.

СНОВА ДОМА

Пых открыл глаза и увидел, что находится в детской комнате. Рядом, в корзине, свернувшись калачиком, спал рыжий кот Яша. Он ещё не вернулся из сказочного путешествия.
В это время в комнату заглянула Лёнина мама. Она подошла к кроватке сына и сказала:
— Лёня, просыпайся. Пора вставать.
— Не хочу, — сквозь сон закапризничал Лёня.
«Наверное, он тоже попал в сказку и хочет досмотреть, чем всё закончится», — подумал Пых.
Теперь-то паровозик знал, что ложиться спать очень интересно, если умеешь правильно закрывать глаза.
После завтрака Лёня стал играть со своим любимым паровозиком. Пых проезжал мимо семафора, по лесу и по мостику, но сегодня всё казалось ему дру-гим. Пых хотел рассказать о своём сказочном ночном путешествии Лёне, но вместо этого лишь звонко прогудел: «Ту, ту!».
А потом смущённо запыхтел: «Пых, пых, пых». Ведь он был ещё маленький и умел разговаривать только во сне.

В отдаленные времена, милые мои, слон не имел хобота. У него был только черноватый толстый  нос, величиною  с  сапог,  который качался из  стороны в сторону, и поднимать им слон ничего  не мог. Но появился на свете один слон, молоденький слон, слоненок,  который отличался  неугомонным  любопытством  и поминутно  задавал какие-нибудь  вопросы.  Он  жил  в  Африке  и всю  Африку одолевал своим  любопытством.  Он спрашивал  своего  высокого  дядю страуса, отчего  у него перья растут на  хвосте; высокий дядя страус  за это  бил его своей  твердой-претвердой  лапой.  Он спрашивал  свою  высокую  тетю жирафу, отчего  у нее  шкура пятнистая; высокая  тетя  жирафа за  это била его своим твердым-претвердым копытом. И все-таки любопытство его не унималось!

Он спрашивал  своего  толстого дядю гиппопотама,  отчего  у  него глаза красные; толстый  дядя  гиппопотам за  это бил его своим  широким-прешироким копытом. Он спрашивал  своего  волосатого  дядю павиана,  отчего дыни  имеют такой,  а не  иной  вкус;  волосатый  дядя  павиан  за  это  бил  его  своей мохнатой-премохнатой  рукой.  И  все-таки любопытство его  не  унималось! Он задавал вопросы обо всем, что только видел, слышал,  пробовал, нюхал, щупал, а  все  дядюшки и тетушки за это  били  его.  И все-таки любопытство  его не унималось!

В  одно  прекрасное  утро перед  весенним  равноденствием*  неугомонный слоненок задал новый странный вопрос. Он спросил:

— Что у крокодила бывает на обед?

Все громко закричали «ш-ш» и принялись долго, безостановочно бить его.

Когда наконец его  оставили в покое,  слоненок увидел птицу коло- коло, сидевшую на кусте терновника, и сказал:

—  Отец бил  меня, мать  била  меня,  дядюшки  и  тетушки били меня  за «неугомонное любопытство»,  а я все-таки  хочу знать, что у крокодила бывает на обед!

* Равноденствие  — это  время, когда  день  равняется ночи. Оно  бывает весеннее  и осеннее. Весеннее приходится на 20-21 марта, а осеннее  — на  23 сентября.

Птица коло-коло мрачно каркнула ему в ответ:

— Ступай на берег большой серо-зеленой мутной реки Лимпопо,  где растут деревья лихорадки, и сам посмотри!

На  следующее утро, когда  равноденствие  уже  окончилось,  неугомонный слоненок  взял  сто фунтов* бананов (мелких с  красной  кожицей), сто фунтов сахарного тростника (длинного  с  темной корой)  и семнадцать дынь (зеленых, хрустящих) и заявил своим милым родичам:

— Прощайте!  Я  иду  к большой  серо-зеленой мутной  реке Лимпопо,  где растут деревья лихорадки, чтобы узнать, что у крокодила бывает на обед.

Он ушел, немного  разгоряченный,  но нисколько не удивленный. По дороге он ел дыни, а корки бросал, так как не мог их подбирать.

Шел  он, шел на северо-восток  и все  ел  дыни, пока не пришел на берег большой серо-зеленой  мутной  реки  Лимпопо, где растут деревья лихо- радки, как ему говорила птица коло-коло.

Надо вам сказать,  милые мои, что до той самой недели, до  того  самого дня, до того  самого часа, до той  самой минуты неугомонный слоненок никогда не видал крокодила и даже не знал, как он выглядит.

*  Фунт  равняется приблизительно 454 г, значит,  слоненок взял с собой более 45 кг бананов и более 45 кг сахарного тростника.

Первый, кто попался слоненку на глаза,  был двухцветный питон (огромная змея), обвившийся вокруг скалистой глыбы.

—  Простите, — вежливо сказал слоненок, — не видали  ли вы в этих краях крокодила?

— Не видал ли я крокодила? — гневно воскликнул питон. — Что за вопрос?

— Простите, — повторил слоненок, — но не можете ли вы  сказать мне, что у крокодила бывает на обед?

Двухцветный  питон  мгновенно  развернулся и  стал бить слоненка  своим тяжелым-претяжелым хвостом.

—  Странно! — заметил слоненок. — Отец и мать, родной  дядюшка и родная тетушка, не говоря уже о другом дяде гиппопотаме и третьем дяде павиане, все били меня за «неугомонное любопытство». Вероятно,  и  теперь  мне за  это же достается.

Он  вежливо  попрощался  с  питоном,  помог ему опять  обвиться  вокруг скалистой  глыбы и  пошел  дальше, немного  разгоряченный, но  нисколько  не удивленный.  По  дороге он  ел  дыни,  а корки  бросал, так как  не  мог  их подбирать. У  самого  берега большой серо-зеленой  мутной  реки  Лимпопо  он наступил на что-то, показавшееся ему бревном.

— Не надо! Пустите!

Он  тянет в свою сторону, а крокодил в свою. Двухцветный питон поспешно плывет на  помощь  слоненку. Черное  пятно справа  изображает берег  большой серо-зеленой  мутной реки  Лимпопо — раскрасить картинку мне  не  позволено. Растение  с  цепкими  корнями  и восемью листиками —  это  одно  из деревьев лихорадки, которые здесь растут.

* В Библии рассказывается о том, что Бог, разгневавшись  на людей за их плохое поведение, решил послать  на землю потоп он пощадил только одну семью —  праведника  Ноя,  который  по  велению  Бога построил большой  деревянный корабль —  ковчег — и,  взяв с собой по паре всех животных, закрылся  в нем. Сорок  дней и ночей  лил  дождь.  Вся  земля  была  затоплена.  Затем  дождь прекратился,  и все обитатели  ковчега вышли на  сушу.  От них  пошли  новые поколения людей и животных.

Однако в  действительности это  был крокодил. Да, милые мои. И крокодил подмигнул глазом — вот так.

—  Простите,  —  вежливо сказал слоненок, — не случалось ли вам в  этих краях встречать крокодила?

Тогда крокодил прищурил другой глаз и наполовину высунул хвост из тины. Слоненок вежливо попятился; ему вовсе не хотелось, чтобы его опять побили.

— Иди сюда, малютка, — сказал крокодил.

— Отчего ты об этом спрашиваешь?

— Простите, — вежливо ответил слоненок, —  но отец меня бил,  мать меня била,  не говоря уж о дяде страусе  и  тете  жирафе, которая дерется  так же больно, как  дядя гиппопотам и дядя  павиан.  Бил меня даже  здесь на берегу двухцветный питон, а он своим тяжелым-претяжелым хвостом  колотит больнее их всех. Если вам все равно, то, пожалуйста, хоть вы меня не бейте.

— Иди сюда, малютка, — повторило чудовище. — Я — крокодил.

И в доказательство он залился крокодиловыми слезами.

У слоненка от радости даже дух захватило. Он стал на колени и сказал:

— Вы тот,  кого я ищу  уже много дней. Будьте добры, скажите мне, что у вас бывает на обед?

— Иди сюда, малютка, — ответил крокодил, — я тебе скажу на ушко.

Слоненок  пригнул  голову  к  зубастой,  зловонной  пасти  крокодила. А крокодил  схватил его за нос,  который у слоненка до того дня и часа  был не больше сапога, хотя гораздо полезнее.

— Кажется, сегодня, — сказал крокодил сквозь зубы,  вот так, — кажется, сегодня на обед у меня будет слоненок.

Это вовсе не понравилось слоненку, милые мои,  и он  сказал в нос,  вот так:

— Не надо! Пустите!

Тогда двухцветный питон со своей скалистой глыбы прошипел:

— Мой юный друг, если ты  сейчас  не примешься  тянуть изо всех сил, то могу  тебя уверить, что  твое знакомство с большим кожаным мешком (он имел в виду крокодила) окончится для тебя плачевно.

Слоненок сел на берег  и  стал  тянуть,  тянуть,  тянуть, а его нос все вытягивался. Крокодил  барахтался в воде,  взбивая белую  пену хвостом, а он тянул, тянул, тянул.

Нос слоненка продолжал  вытягиваться.  Слоненок  уперся  всеми четырьмя ногами и  тянул,  тянул, тянул,  а  его нос продолжал вытягиваться. Крокодил загребал хвостом  воду,  словно  веслом, а  слоненок  тянул, тянул, тянул. С каждой минутой нос его вытягивался — и как же ему было больно, ой-ой-ой!

Слоненок почувствовал, что  его  ноги  скользят,  и  сказал через  нос, который у него теперь вытянулся аршина* на два:

— Знаете, это уже чересчур!

Тогда  на  помощь явился двухцветный питон.  Он обвился двойным кольцом вокруг задних ног слоненка и сказал:

—  Безрассудный  и  опрометчивый  юнец!  Мы  должны  теперь  хорошенько приналечь, иначе тот воин в  латах** (он имел в виду  крокодила,  милые мои) испортит тебе всю будущность.

Он тянул, и слоненок тянул, и крокодил тянул.

Но  слоненок и  двухцветный  питон  тянули  сильнее.  Наконец  крокодил выпустил нос слоненка  с таким всплеском, который слышен был вдоль всей реки Лимпопо.

Слоненок  упал на спину.  Однако  он не  забыл сейчас  же поблагодарить двухцветного питона, а затем стал ухаживать за своим бедным вытянутым носом: обернул его свежими  банановыми листьями и погрузил в большую  серо- зеленую мутную реку Лимпопо.

* Один аршин —  это приблизительно 71 см; значит, длина носа у слоненка стала почти полтора метра.

** Двухцветный питон назвал так крокодила потому,  что тело его покрыто толстой,  местами  ороговевшей кожей,  которая  защищает  крокодила,  как  в старину защищали воина металлические латы.

— Что ты делаешь? — спросил двухцветный питон.

— Простите, — сказал слоненок, — но  мой нос совсем утратил свою форму, и я жду, чтобы он съежился.

—  Ну,  тебе  долго  придется  ждать,  —  сказал двухцветный  питон.  — Удивительно, как иные не понимают собственного блага.

Три дня слоненок сидел и ждал,  чтобы его нос съежился. А нос нисколько не укорачивался и даже сделал ему глаза раскосыми.  Вы понимаете, милые мои, что крокодил вытянул  ему настоящий  хобот, — такой, какой и теперь бывает у слонов.

Под  конец третьего дня  какая-то муха укусила слоненка в плечо. Сам не отдавая себе отчета, он поднял хобот и прихлопнул муху насмерть.

— Преимущество первое! — заявил двухцветный питон. — Этого ты не мог бы сделать простым носом. Ну, теперь покушай немного!

Сам не отдавая себе отчета, слоненок протянул  хобот, выдернул огромный пучок травы, выколотил ее о свои передние ноги и отправил к себе в рот.

— Преимущество второе! — заявил двухцветный питон. — Этого ты не мог бы сделать простым носом. Не находишь ли ты, что здесь солнце сильно припекает?

— Правда, — ответил слоненок.

Сам  не  отдавая себе  отчета,  он  набрал тины из большой серо-зеленой мутной реки Лимпопо и выплеснул  себе на голову. Получился  грязевой чепчик, который растекся за ушами.

— Преимущество третье! — заявил двухцветный питон. — Этого ты не мог бы сделать простым носом. А не хочешь ли быть битым?

— Простите меня, — ответил слоненок, — вовсе не хочу.

— Ну, так не хочешь ли сам побить  кого-нибудь? — продолжал двухцветный питон. — Очень хочу, — сказал слоненок.

— Хорошо. Вот  увидишь, как для этого тебе пригодится твой новый нос, — объяснил двухцветный питон.

— Благодарю вас, — сказал  слоненок. — Я последую вашему совету. Теперь я отправлюсь к своим и на них испробую.

Слоненок  пошел  домой через всю Африку, крутя и  вертя  своим хоботом. Когда ему хотелось  полакомиться плодами,  он срывал их с дерева, а не ждал, как  прежде,  чтобы  они  сами  упали.  Когда  ему  хотелось травы,  он,  не нагибаясь, выдергивал ее хоботом, а  не ползал на коленях, как прежде. Когда мухи  кусали его, он выламывал себе ветку и обмахивался  ею.  А когда солнце припекало, он  делал себе  новый прохладный чепчик из тины. Когда ему скучно было  идти, он мурлыкал песенку,  и  через хобот она  звучала  громче медных труб.  Он  нарочно свернул  с  дороги,  чтобы  найти  какого-нибудь толстого гиппопотама (не родственника) и хорошенько его отколотить. Слоненку хотелось убедиться, прав ли двухцветный питон  относительно  его  нового хобота.  Все время  он  подбирал  корки  дынь, которые побросал  по дороге к Лимпопо:  он отличался опрятностью.

В один темный вечер он вернулся к своим и, держа хобот кольцом, сказал:

— Здравствуйте!

Ему очень обрадовались и ответили:

— Иди-ка сюда, мы тебя побьем за «неугомонное любопытство».

—  Ба! — сказал слоненок. — Вы вовсе не  умеете бить.  Зато посмотрите, как я дерусь.

Он развернул хобот и так ударил  двух своих братьев, что они покатились кувырком.

—  Ой-ой-ой!  —  воскликнули они.  — Где ты  научился  таким  штукам?.. Постой, что у тебя на носу?

— Я  получил  новый  нос  от крокодила  на берегу большой  серо-зеленой мутной  реки Лимпопо, —  сказал слоненок.  — Я спросил, что у него бывает на обед, а он мне дал вот это.

— Некрасиво, — сказал волосатый дядя павиан.

— Правда, — ответил слоненок, — зато очень удобно.

С  этими словами  он схватил своего волосатого дядю павиана за мохнатую руку и сунул его в гнездо шершней.

Затем  слоненок   принялся   бить  других  родственников.   Они   очень разгорячились и очень удивились. Слоненок повыдергал  у своего высокого дяди страуса хвостовые  перья. Схватив свою высокую  тетку жирафу за заднюю ногу, он проволок  ее через кусты терновника. Слоненок кричал на  своего  толстого дядюшку гиппопотама и задувал ему пузыри в ухо, когда тот после обеда спал в воде. Зато он никому не позволял обижать птицу коло-коло.

Отношения настолько  обострились,  что  все  родичи,  один  за  другим, поспешили  на берег большой  серо-зеленой  мутной реки  Лимпопо, где  растут деревья  лихорадки,  чтобы  добыть себе  у  крокодила  новые носы. Когда они вернулись назад, то больше никто уже  не дрался. С  той поры, милые мои, все слоны, которых вы увидите, и даже те,  которых вы не увидите, имеют такие же хоботы, как неугомонный слоненок.

Однажды из городского зоопарка убежал Слон.

Это такая обычная история, что мне было бы даже лень ее рассказывать, если б Слон убежал днем и пошел по улицам, мешая автобусам, троллейбусам, заходя в магазины и удивляя прохожих. Конечно же, тут за ним увязалась бы толпа мальчишек: мальчишки бы свистели, улюлюкали, а один из них даже пошел бы перед Слоном, как будто он и есть самый главный…

Но Слон ушел из зоопарка ночью, быстро пересек город, перебежал картофельное поле и скрылся в лесу. Его видел только один ночной сторож возле булочной, да и тому показалось, что Слон ему приснился.

Вбежав в лес. Слон отдышался и пошел медленнее.

Вот тут-то и начинается самое интересное.

…Ёжик сидел на пеньке посреди полянки и при свете звезд строгал палочку для грибов. Медвежонок спал. Ослик щипал травку.

И вдруг появился Слон.

— Здравствуйте! — протрубил он.

— Добрый вечер! — сказал Ёжик и так задрал голову, что чуть не свалился с пенька.

Ослик поклонился и прижал уши.

Медвежонок во сне перевернулся на другой бок.

— Здравствуйте! — снова затрубил Слон. — Я только что убежал из зоопарка!

— Мы очень рады, — сказал Ослик и лягнул копытцем Медвежонка.

Медвежонок вскочил, увидел Слона и тут же сел на травку…

— Кто ты? — спросил он спросонок.

— Слон.

— А почему меня разбудил?

— Я тебя не будил. Я убежал из зоопарка.

— А что мы будем делать?

— Веселиться!

— Как? — спросил Ослик. — Я хочу Вас покатать, — сказал Слон и встал на колени.

— Будьте добры, подвиньтесь, пожалуйста, поближе к пеньку! — попросил Ёжик.

Слон пододвинулся к пеньку, и Ёжик первый вскарабкался на него, а за ним — Ослик и Медвежонок.

В лапе у Ёжика была палочка для грибов, он сидел ближе всех к голове Слона и поэтому стал главным.

— Слушать меня! — сказал Ёжик Слону. — Сейчас поехали прямо!

И они поехали прямо через лес, напевая веселую песенку:

Не на осле,
Не на коне —
Мы едем прямо на Слоне!
Ослик был запевалою. Медвежонок отбивал задними лапами такт, а Слон трубил: «Та-ра-ра-ра!»

Ёжик дирижировал, помахивая палочкой, и так они выехали к реке.

Над рекой стоял белый туман, и Слон весь утонул в тумане и ничего не видел. А Ёжик командовал:

— А теперь — немного левее!.. А теперь — вправо!

Ослик с Медвежонком пели песню и барабанили по Слону лапами и копытами.

— Туруру-ру!.. — трубил из тумана Слон.

И скоро проснулся весь лес.

Вылез из своего логова и завыл Волк, заухал Филин, заквакали лягушки.

— Кто это нам подпевает? — спросил Слон.

— Не отвлекайтесь, пожалуйста, — сказал Ёжик, — а то мы налетим на дерево!..

Они уже давно мчались во весь дух, так что только елки и сосны мелькали со всех сторон. Слона совсем не было видно, и казалось, что Ёжик, Ослик и Медвежонок сами летят по туману.

— Жаль, что нас никто не видит! — шепнул Ослик Медвежонку.

— Да!.. — вздохнул Медвежонок.

И они снова подхватили песню:

Не на осле,

Не на коне, — запевал Ослик.

Мы мчимся прямо на Слоне! — подхватывал Медвежонок.

— Туруру! — глухо доносилось откуда-то снизу.

И так они веселились до самого утра.

Когда взошло солнце. Слон лег спать возле Ёжикиного дома, здесь-то его и нашли служители зоопарка.

— Эка, умаялся! — сказал один.

— Небось целую ночь бегал! — заметил второй.

— Слон, он простор любит, — сказал первый.

И они надели на ноги Слону цепи и повели его в город.

Жил на свете слонёнок.

Это был очень хороший слонёнок. Только вот беда: не знал он, чем ему заняться, кем быть. Так всё сидел слонёнок у окошка, сопел и думал, думал…

Однажды на улице пошёл дождь.

— У-у! — сказал промокший лисёнок, увидев в окошке слонёнка. — Ушастый какой! Да с такими ушами он вполне может быть зонтиком!

Слонёнок обрадовался и стал большим зонтиком. И лисята, и зайчата, и ежата — все прятались под его большими ушами от дождя.

Но вот дождь кончился, и слонёнок снова загрустил, потому что не знал, кем же ему всё-таки быть. И снова он сел у окошка и стал думать.

Мимо пробегал зайчик.

— О-о! Какой прекрасный длинный нос! — сказал он слонёнку. — Вы вполне могли бы быть лейкой!

Добрый слонёнок обрадовался и стал лейкой. Он полил цветы, траву, деревья.

Ушло на закат солнце, зажглись звёзды. Наступила ночь.

Все ежата, все лисята, все зайчата улеглись спать.

Только слонёнок не спал: он всё думал и думал, кем же ему быть?

И вдруг он увидел огонь! «Пожар!» — подумал слонёнок.

Он вспомнил, как совсем недавно был лейкой, побежал к реке, набрал побольше воды и сразу потушил три уголька и горящий пень.

Звери проснулись, увидели слонёнка, поблагодарили его за то, что он потушил огонь, и сделали его лесным пожарником.

Слонёнок был очень горд. Теперь он ходит в золотой каске и следит за тем, чтобы в лесу не было пожара.

Иногда он разрешает зайчику и лисёнку пускать в каске кораблики.

А когда поливать больше было нечего, он очень опечалился…

В этой сказке все спорят. А больше всех, конечно, слонёнок и медвежонок.

Вот о том-то я и хочу рассказать. Итак, слушайте.

Не помню точно, когда это было: не то в субботу, не то в воскресенье. Одним словом, был прекрасный день. А потом был прекрасный вечер, и вот в тот прекрасный вечер медвежонок как раз пришёл к слонёнку в гости.

— Здравствуй, — сказал он слонёнку. — Я давно не видел тебя. Не правда ли, какой прекрасный вечер!

— Ты так думаешь? — удивился слонёнок. — Нет, прекрасный вечер — это тогда, когда идёт дождь и можно топать по лужам. Вот так! — И тут слонёнок показал, как надо топать по лужам.

Конечно, мишка и сам любил топать по лужам, но в этот раз он не согласился. Потому что вечер действительно был прекрасный.

В небе свечками горели звёзды, в кустах пели соловьи, а ночные бабочки, не разобрав в темноте, опускались прямо на медвежьи уши, принимая их за мохнатые лепестки.

Поэтому мишка и не согласился со слонёнком. Он просто осторожно взял его за хобот и потащил в сад показать звёзды и послушать соловья.

Но упрямый слонёнок сказал:

— Вообще-то меня очень трудно удивить.

— Трудно удивить?! Ну хорошо же, — и медвежонок решил удивить слонёнка, чего бы это ему ни стоило.

Он обхватил голову лапами, сел на пенёк и стал думать:

«А что, если надуть большой-большой шарик и прилететь на нём к слону в гости?»

Конечно, это хорошо, но вдруг он опять скажет:

«Этот шарик просто толстый пузырь. Нашёл чему удивляться».

«А что, если показать ему первый ландыш или первый листок?» Нет, это тоже его не удивит. И он, конечно, скажет: «Их скоро будут тысячи. Ха-ха-ха-ха!»

И совсем уже было отчаялся мишка, да вдруг вспомнил. Ну как же? Слонёнок любит облака и одуванчики. Облака потому, что они похожи на слонов. Ну, а одуванчики… они ведь похожи на маленькие облачка на зелёных ножках. И слонёнок часто нюхает их.

Медвежонок пошёл в слоновый сад и сказал тихо большому тополю:

— Осыпь, осыпь меня, пожалуйста, белыми большими серёжками. Сегодня, наконец, я хочу удивить и рассмешить слонёнка.

И большой тополь, конечно же, встряхнул ветвями — и полетел пух. Он летел хлопьями, гроздьями. Казалось, целый душистый снегопад обрушился на медвежонка! Вскоре он укрыл медвежонка так, что не было видно даже его хвостика.

А медвежонок закрыл глаза и сладко уснул в том душистом стогу.

Прокукарекал утром петух, взошло солнышко. И на крылечко вышел слонёнок. Он потянулся, вздохнул, огляделся вокруг. И ахнул… Да-да, там, в глубине сада, рос невиданно большой одуванчик!

— Ох! Неужели, — удивился слонёнок, — могут быть такие одуванчики? — От счастья слон закрыл глаза и вдохнул одуванчиковый запах.

Но когда он вновь открыл глаза — чуть не лопнул от злости. Перед ним стоял медвежонок, а на его ушах, на хвостике был белый-белый пух. Слон икнул, отвернулся и уже опять хотел сказать что-то скучное.

Но медвежонок улыбнулся:

— Не надо, не надо притворяться, слон. Я же сам слышал, что ты удивился.

— Да-да, — кивнул слон. Я, медвежонок, часто удивляюсь, только стесняюсь сказать.

Ну вот и всё.

Что я хотел сказать, вы, наверное, поняли. Не всякий скучный скучен. Быть может, он просто стесняется. И ему надо помочь. Ну хотя бы стать ради этого большим одуванчиком.